— Мама, чем мы можем помочь?

Не надо на меня так смотреть, ой не надо!

— Скажи, сынок, тебе хорошо с охотниками?

— Да.

— Добыча-то большая, сытно ли живёшь?

— Едим сытно, ни в чём не нуждаемся.

— Ты сможешь позаботиться о себе и Машке?

— Да, смогу.

— Подожди, не спеши, подумай о всей дальнейшей жизни. Я…

— Мама, — я прервал её и взял за руку, — у нас всё хорошо, хватит сил и о вас позаботиться.

— Нет-нет, — она почти вырвала руку и стала копаться в принесённом бауле.

Я, не понимая, наблюдал за её действиями. А мать суетливо, но бережно развязывала какой-то узелок. На стол высыпались монеты, меди и серебра, наверно, поровну. Всё это придвинули мне.

— Вот Машке на приданое собирала.

Блин, в душе заворочалось что-то тяжёлое, а глаза защипало. Ну не хватало ещё здесь сопли распустить! И что делать? Ведь не поймёт, если попробую вернуть.

— Мама, почему с нами не хотите остаться? Здесь вам будет лучше.

— Нет, сынок.

Какая у неё странная улыбка — не печальная, не грустная. Я такую уже где-то видел. Точно… у Моны Лизы.

— С ним останусь, люблю я его.

— Бьёт ведь?

Мать тяжело вздохнула.