70

— Мы были здесь на прошлой неделе, — ответила она и включила свет. На веранде зажглись нарядные фонарики, которых раньше здесь не было. — Можно сказать, всю неделю здесь жили. Вернее, твоя мама жила, а я моталась туда-сюда. Мы всё помыли, убрали, покрасили. Сгнившие доски заменили. Генератор заправили. Свет на веранде сделали, — подняла она лицо к фонарикам. — Красиво, правда?

— Волшебно. Как в сказке, — согласился Марк. И посмотрел на неё с удивлением. — Ты всё это сама сделала?

— Нет, конечно, — засмеялась Аня. — Я только окна помыла. Ну и фонарики эти купила. Это всё Ярослав. Ну… главный строитель с маминого «объекта», — пояснила она, когда Марк непонимающе нахмурился.

— Они с матерью что?..

— Т-с-с… — она приложила палец к губам.

— Всё сложно. Твоей маме всё же удалили грудь. Она слаба, больна, подавлена. И сейчас менее, чем когда-либо чувствует себя привлекательной. Поэтому о чём-то большем говорить рано, но да, она ему нравится. Очень нравится.

— Он разве не моложе лет на десять? — припомнил Марк этого Ярослава.

— На двенадцать, — ответила Аня. — И это тоже проблема. Но не для него. Он занимается ремонтом в её новой квартире, и он рядом. Терпелив и заботлив. У него золотые руки, два высших образования, потрясающее чувство юмора. Он очень интересный мужик, — улыбнулась она. — И чертовски привлекательный.

Марк развёл руками.

— Кто бы сомневался. Она на меньшее вряд ли бы согласилась. Но я даже не знаю, что чувствую.

— Радость, Марк. Ты чувствуешь радость, — подсказала Аня и поёжилась.

— Замёрзла? — спохватился Марк. На улице, определенно, было прохладно. Апрель — это, конечно, уже не зима, но ещё далеко не лето. — Пойдём в дом. Я зажгу камин.

Дом сиял чистотой. Пахло свежестью и смолой от свеженаколотых дров.

Марк закутал Аню в плед, растопил камин, зажёг свечи.

Они перебрались на ковёр, поближе к потрескивающим дровам.

Тепло. Уютно. Безопасно. И Она — в его руках.

— Чего-нибудь хочешь? — спросил Марк.

— Тебя, — ответила Аня, прижимаясь к нему сильнее. — Навсегда.