На следующий день ко мне в спальню вошел Рафик, неся в руках папку с логотипами для своей «организации». Когда он раскрыл ее на журнальном столике одного из мебельных оазисов гипер-комнаты, я чуть не упала с дивана! Нет, Мишка не так уж и глуп! Заказчику он угодил, это было видно по довольной роже Барыги. На распечатках, сделанных струйным принтером, красовались изображения сфинкса с лицом Рафика в окружении лавровых венков. Эта прелесть была исполнена в золотистых тонах на черном фоне.
«Прям, как мой сортир!» — подумала я и почувствовала, что сейчас сорвусь: буду смеяться, пока не умру!
— Отлично, — пробормотала я. Пытаясь скрыть смех, закашлялась, встала, продолжая кашлять, прошла в упомянутый туалет и, включив воду, стала смеяться, смеяться, смеяться… Уже выступили слезы, перехватило дыхание, а я все сотрясалась в судороге, и конца этому не было.
В дверь постучали. Ужас при мысли, что он мог услышать смех, помог мне остановиться. Закрыла воду и открыла дверь, покашливая.
— Алла, — озабоченно произнес стоявший в проеме Барыга. — Тебе плохо?
— Нехорошо, — выжала я из себя.
— Камиль сказал, у тебя воспаление легких. Это заразно?
— Не знаю, если туберкулез, то — да!
Вот тебе! Жениться собрался? А туберкулез не хочешь?
— Надо привезти врача.
И тут меня осенило:
— Да, спроси у Рашидова, он всех знает, пусть посоветует, какого!
Рафик заботливо, но соблюдая дистанцию, уложил меня в постель и удалился. Вот бы поймать Камиля раньше, чем это сделал Ханмурзаев!
Глава 9
После долгих колебаний я назвала Рашидову номер мобильника Олега. Мне было страшно, потому что невозможно было гарантировать, что Камиль не выдаст Ведищева своему лучшему другу. Мало ли что произойдет между ними! Вдруг серый кардинал признает игру Ханмурзаева в Наполеона, или кого он там себе представляет, вполне полезным для дела мероприятием? Мужская дружба!
Но пока все шло гладко. Соблюдая конспирацию, Камиль связался с Ведищевым, и они начали осуществлять подготовку к плану по извлечению бедной узницы из этого логова умалишенных. Тем более что я наконец действительно почувствовала себя очень плохо. Как-то незаметно оказалось, что уже неделю не спускаюсь в столовую к обеду со своим повелителем и вообще с трудом встаю с постели. Когда осознала, насколько далеко зашла моя болезнь, — испугалась, ведь раньше болела только гриппом, и то три дня. Ведищев объяснил мне потом, когда узнал и про побои, и про подвал, что пневмония в моем случае была почти неизбежна, тем более что я сильно переживала, мало двигалась и почти ничего не ела.
Однако, как ни странно, моя болезнь оказалась моим выигрышным билетом, вратами на волю! Ведищев договорился со своим самым близким другом — Димой Калашниковым о визите в дом Ханмурзаева для осмотра больной невесты воротилы теневой экономики. Конечно, Дима был в курсе всего, что происходит, всей этой мыльной оперы с похищением красавиц и смелым героем-любовником. Более того, будучи по специальности гинекологом, он пошел на совершение неэтичного поступка и назвался терапевтом и специалистом по легочным заболеваниям. Камиль не забыл поехидничать по этому поводу, сказав, что поэтому и не спит с женщинами: у них часто легкие расположены не в том месте.
Калашников пришел однажды утром, серьезный, подтянутый, деловой. Надо сказать, что он все же трусил при мысли обо всех этих бандитах, шляющихся по первому этажу.
Мы были когда-то знакомы, и по его удивленному «О!» я поняла, что узнать меня теперь невозможно. Ханмурзаев решил присутствовать на осмотре. Ему, совершенно справедливо, казалось, что где-то зреет обман. Измена плелась у него под носом. Я сняла ангоровую кофту и осталась в одном бюстгальтере. В центре груди красовалось здоровенное выцветшее пятно. Казалось, кто-то измазал меня в краску болотного цвета. Калашников уставился на след синяка с нескрываемым ужасом.
— Позвольте мне осмотреть вашу невесту, — сказал он, справившись со своими эмоциями, и достал докторскую штуку, название которой я всегда вспоминаю часа через два после визита к врачу.