Все шестеро вернулись инвалидами.
Что ни говорите, как бы он даже ни работал те два своих последних года — пусть даже сдал немного, но тот день, когда он уходил, — и грамоты, и цветы, и речи, и все-все это было итогом не этих двух лет, а всей его жизни, прожитой не напрасно.
Мы идем с Потемкиным по вечернему Белозерску, хрустит снег под ногами, первый снег. И я от имени газеты прошу прощения у бывшего прокурора.
Когда перед войной родился Павел, отец радовался: мужик в доме.
В сорок втором отец ушел добровольцем с народным ополчением. В мае ушел, а в июле погиб. Дарья Ефимовна осталась в рязанской деревне с четырьмя девочками и двухлетним «мужиком». С первого класса Павел пас колхозных телят, с третьего — лошадей, с четвертого класса пахал.
Отца, как ни пытался, не мог представить, даже фотографии в доме не нашел.
Четверо из пятерых детей получили высшее образование.
Павел учился в сельскохозяйственном. Диплом защитил на отлично.
Рост его был стремительным. Минуя сразу две служебные ступени, Павел Нефедов возглавил в Приморье отстающий Шумнинский леспромхоз. За пять лет хозяйствования объем лесозаготовок вырос в полтора раза.
Но не в одних кубометрах дело. При Нефедове в леспромхозе построили более полусотни двухквартирных домов, профилакторий, шесть магазинов, две школы, Дом культуры — лучший в «Приморсклесе». Поселок Шумный министерство дважды признавало лучшим по благоустройству и быту.
Павла Александровича избрали депутатом райсовета. В 1974 году его наградили орденом Трудового Красного Знамени, а Шумнинскому леспромхозу вручили на вечное хранение Красное знамя ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Тогда же Нефедова направили в Москву на курсы повышения квалификации высшего звена.
Тотчас после отъезда Павла Александровича районный прокурор Синегубов получил анонимку: передовой директор занимается приписками, показатели — липовые. Ничтожная анонимка — мелочь, тем более, что завистников у Нефедова было немало. Однако, Синегубов дал анонимке ход — поручил срочно проверить Шумнинский леспромхоз. И не кому-либо, а Понизову, известному пьянице, работавшему в соседнем Кокшаровском леспромхозе.
Хомченко, главный инженер, в отсутствие Нефедова исполнял его обязанности:
— И во время ревизии Понизов пил. Я его как-то в конторе подобрал со всеми бумагами и сам в Кокшаровку отвез… Через неделю проспался, видно, опять проверять приехал.
Странная ситуация: с одной стороны, передовой, стремительно растущий руководитель, с другой — анонимка и деградирующая личность в качестве ревизора. Понизова очень скоро уволили с работы по статье 33 КЗоТ — именно за пьянство.
По результатам проверки Понизова районный прокурор возбудил уголовное дело. Вести следствие поручили следователю областной прокуратуры Озерчуку. Нефедов был на взлете, но и Озерчук был на взлете, — поговаривали, что его ждет прокурорская должность.
Через три месяца вернулся из Москвы Нефедов и вскоре, войдя в кабинет, увидел там другого директора. «Поспешили, — сказал он в отделе кадров, — нарушили закон: я ведь депутат». После замешательства собрался исполком райсовета. Озерчук доложил о приписках, хищениях, взятках. Но депутаты сказали: не верим, согласия не даем. Дело зашло в тупик, но выручил сам Нефедов: «Если это поможет следствию — освобождайте».