Пришел, не опоздал, приставил к горлу нож: «Одевайся». В лабораторию вошла Люба Касаткина, пыталась помочь: «Галя, пойдем, дай лекарства». Он кинулся к ней, она загородилась, он попал ножом в руку. Больничка маленькая, на 15 больных, из медперсонала — один мужчина, молодой врач Вячеслав Лазурин, он-то и испугался больше всех. В коридоре стоял телефон, нужно было снять трубку и срочно позвонить в милицию, но все были словно парализованы.

В палате лежал колхозный бригадир Анатолий Дмитриевич Уханов. Он уже почти не ходил, он умирал — у него был рак, но тут поднялся, держась за стенку, добрался до телефона и позвонил в милицию.

Тем временем Шипунов вел Галю через всю деревню — под ножом. Неужели никто не попался им навстречу? Попались, они встретили по дороге — вот уж, действительно, ирония судьбы — председателя и секретаря исполкома. Допускаю, что ни Иванова, ни Яскунова ножа не заметили, все равно, странная пара — она впереди с обреченным видом и чуть сзади — он.

До трагедии оставалось еще целых два с половиной часа.

* * *

Конечно, жаль, что Лазурин, молодой парень, так повел себя. Даже не знаю, можно ли требовать от него смелости? Но дальше пойдет речь о людях, от которых смелости требовать должно.

После долгих (и лишних) телефонных переговоров Белозерский райотдел милиции снарядил, наконец, в Бечевинку оперативную группу. В Бечевинку отправились вместе с шофером Тимофеевым два молодых милиционера Жихарь и Комельков — оба не прошли даже первоначальную подготовку и поэтому оружия не имели. Оперативная милицейская машина стояла у подъезда незаправленная, они еще завернули на бензоколонку. Далее, как и велено было, заехали на полпути за Васюковым. Тот был дома, изрядно выпивши, за оружием возвращаться в райотдел не захотел. Так и поехали…

Шипунов сидел дома с приятелем, пил (Галя с его матерью была в соседней комнате). Когда распахнулась дверь и вошли трое милиционеров, Шипунов метнулся в комнату за ножом, а Галя, оттолкнув милиционеров, кинулась из избы. На выходе ей подставил ножку Комельков (думал, что это Шипунов), и она упала. Милиционеры, увидев нож, тоже кинулись… бежать к машине.

Вот теперь Шипунов, распаленный, почувствовал себя единственным хозяином в деревне. Кто еще, если не он? Ах, да — Степанов! Вся жизнь в деревне — вокруг него. Враг. Это он, Степанов, не доверяет ему, Шипунову, ни автомашину, ни трактор, направил в разнорабочие.

О жертве обычно принято вспоминать самое доброе. Как будто человека злого можно лишать жизни, как будто Степанова, будь он посредственным председателем колхоза, было бы не жаль. Но Степанов действительно был одним из лучших в области руководителей колхозов, добрым и любимым всеми (к нему за советом ходили домой в любой час). Когда он в 1967 году возглавил колхоз «Авангард», хозяйство было одним из отстающих в районе, он вывел его в передовые, при нем появилась целая новая улица с каменными жилыми домами (при жизни председателя ее прозвали улицей Степанова). Короче, Шипунов выбор сделал не случайный — его силе противостояла другая сила.

Когда около девяти вечера в доме Степанова раздался стук в дверь, он вышел, открыл. Прямо на пороге Шипунов ударил председателя ножом в грудь. В сердце. Жена Степанова, Нина Ивановна, услышав стон, выскочила, увидела, как муж закрывает дверь, а кто-то снаружи пытается ее открыть. Она помогла ему, вместе привязали дверь за ручку веревкой, и он улыбнулся. Она потом поняла, почему муж молчал: он уже начинал понимать, что произошло, но боялся ее напугать: «Позови скорую…».

Сейчас ей кажется, что он жил полчаса, на самом деле — минуты две-три.

Обычно в плохих фильмах и книгах преступника обнаруживает старший по званию. Но тут так и было. Шипунова, может быть, долго бы еще искали, но в Бечевинку выехал начальник УВД Вологодской области генерал-майор А. Ф. Дунаев. Именно он и определил местонахождение Шипунова.

В шесть утра его взяли.

* * *

Выездное судебное заседание открылось в Бечевинке ровно через полгода после преступления — 20 июля 1983 года.

Молодой врач Лазурин, проходивший в Бечевинке преддипломную практику, уже вернулся в Ярославль, ему слали повестки, но он еще раз струсил, не приехал. Милиционер Васюков не явился по неизвестной причине. Дружок Шипунова — пьяница Лебедев — уже лечился в ЛТП. Газосварщика Семенова и в первый, и во второй день удаляли из зала — был пьян. Не явилась Н. Рыбас, соседка Силиной и Шаховой, немало помогавшая Шипунову.

Это все «пострадавшие» или «свидетели». Но и без них суд состоялся. Те, кто был в зале — униженная, запуганная, забитая (в прямом смысле) Бечевинка, — все дружно требовали высшей меры. Особенно хорошо говорила председатель исполкома сельского Совета Иванова. Она говорила складно, блоками. «Среди нас нашелся один, для которого не существовало Закона советской Конституции,— это Шипунов…»

Когда объявили приговор — к расстрелу! — зал зааплодировал.

Только конюх Смирнова не аплодировала: «Аукаемся, а людей-то нет».

Двое детей председателя колхоза Степанова, убитого Шипуновым, остались сиротами. Тане — десять лет, Ире — пять. Накануне похорон к ним в дом шел народ, и Ира сказала: «Если так много людей — неужели папа умрет?».

Аукаемся…