В 13 лет начал плавать учеником матроса.

В школе юнг ему, как лучшему, сократили срок обучения и без экзаменов перевели в мореходное училище.

Затем — высшие курсы командного состава. В разгар занятий пришел приказ: слушателя Маринеско отчислить, из флота демобилизовать. Причина — «анкета». Ему отказали даже на торговом флоте.

Самолюбивый и гордый Маринеско не написал ни единой просьбы — разобраться.

В конце концов — восстановили, курсы окончил досрочно.

Уже через год после того, как Маринеско принял подлодку «Малютка», она установила рекорд скорости погружения, успешнее всех провела торпедные стрельбы и в 1940 году была признана лучшей на Балтике.

В начале войны на маломощной «Малютке» Маринеско потопил транспорт водоизмещением 7000 тонн и был награжден орденом Ленина. Александра Ивановича переводят на «С-13». В первом же походе с новым командиром лодка топит очередной транспорт. Еще один орден — Красного Знамени.

Подвиг был ему предназначен.

Никакая учеба не дала того, что досталось от Бога. В море он поступал вопреки всем законам подводной войны и даже логике. Атаковал порой со стороны немецкого берега, с мелководья, а уходил от погони — к месту потопления. Лез в самые опасные места — потому что его там не ждали, и в этой нелогичности была высшая логика.

На Балтике воевало 13 подводных лодок-«эсок».

Уцелела единственная, под несчастливым номером.

Он ничего не боялся, ни на море, ни на суше. Но если в море был расчетлив и хитер, то на берегу не знал ни умеренности, ни осторожности. С начальством — прямой, порой — дерзкий. Его прямота и самостоятельность раздражали береговых штабных работников. Они не любили его. Да и он симпатий к ним не питал.

За всю службу на флоте — с 1933 года и за всю войну до 1945 года Александр Иванович «сорвался» дважды. И самовольная отлучка, и опоздание были связаны с выпивкой.

Тут нужны объяснения. Немцы гораздо лучше подготовились к подводной войне. Балтика была густо заминирована, она, как и Ленинград, оказалась в блокаде. Долгими месяцами лодки простаивали в доках — в ремонтах. Но главное, в 1943 году при форсировании заграждений подорвалось несколько первоклассных лодок. Возникла пауза до осени 1944 года.

Тогда же, в 1944-м, у Маринеско скончался от тяжелых ран отец.

Он обратился к Орлу, комдиву: «Мне надоело безделье. Стыдно смотреть в глаза команде».

Наступил роковой для Маринеско 1945 год. Он с товарищем был отпущен в город (Турку, нейтральная Финляндия). В пустом гостиничном ресторане они со славянской широтой попросили накрыть стол на шестерых. Как вспоминал он сам: «Мы в меру выпили, закусили, стали потихоньку петь украинские песни». Маринеско очаровал молодую красивую хозяйку гостиницы — шведку и у нее остался.

Под утро постучала горничная, сообщила, что внизу ждет жених хозяйки с цветами. «Прогони», — сказал он. — «Ты же на мне не женишься?» — «Не женюсь, — сказал Маринеско, — но все равно прогони». Вскоре в дверь снова постучали, теперь уже офицер с лодки: «Беда, на базе переполох, вас ищут. Уже финским властям заявили…». «Прогони», — сказала она. «Как так — не могу». — «Я ради тебя жениха прогнала. Какие ж вы победители, с бабой переспать боитесь».

И командир сказал офицеру: «Ты меня не видел».

Вернулся вечером.