Виталий Воронов снова стал абсолютно свободным человеком. Он делал лишь то, что он хотел. Без оглядки на мнение общества. Правильное и логичное завершение их драматичной истории. Вот только внутри, в области сердца что-то притаилось и изредка давало о себе знать. Что-то очень похожее на чувство вины. А еще были сны. Эти самые сны, которые навещали его почти каждую ночь, медленно сводящие его с ума.
Сначала Виталий пытался перенести пробуждённые этими снами желания на Катю. В конце концов, зачем она ему ещё? Просыпаясь после таких откровенных снов, он набрасывался на неё и трахал до посинения, будто бы у него не было секса очень долгое время. Только сексуальный акт не приносил ему успокоения. Воронов кончал и получал физическое удовлетворение, но на уровне мозгов у него было стойкое ощущение отвращения и неприятия, а в душе преобладало чувство разбитости и усталости. Чуть позже он стал искать любовниц похожих на Дашу, но и эти брюнетки не приносили желаемого чувства умиротворённости. Иногда Виталию казалось, что ему давно пора проверить голову. Мешала только мысль, что кто-то посторонний будет копаться в его мыслях и чувствах.
Даша засела у него в мозгах, как наваждение. Любил ли он её? Виталий не знал ответа на этот вопрос, просто потому что плохо представлял, что есть любовь. Если бы любил, стал бы изменять Дашке с её лучшей подругой? Смог бы он тогда рискнуть собственной свободой ради того, чтобы сохранить их отношения? И оценила бы этот поступок сама Даша?
Бесконечная череда вопросов крутилась в голове, вызывая ещё большую головную боль. Давно пора было всё забыть, но память ещё та сука, не давала возможности стереть прошлое из памяти и начать сначала.
Выйдя из ванной комнаты, Виталий не застал Катю в спальне. Не обратив внимания на её отсутствие, стал одеваться. Он вообще по возможности игнорировал Алексеевскую.
Сегодняшний день был распланирован едва ли не поминутно. Его отец хоть был и жёстким руководителем, но слишком уж консервативным. Виталий, как только занял кресло генерального директора холдинга, сразу же наметил план реорганизации общей структуры управления. Большая часть членов управления была против его нововведений, но у молодого Воронова имелись свои представления о будущем компании. Приходилось использовать различные методы убеждения, чтобы получить желаемое. От подкупа до угроз. Хватка у Ворона была как у питбуля. Он уж точно своего не упустит, да ещё и руку оттяпает, а при желании и глотку перегрызет.
Воронова-младшего боялись и небезосновательно. Парня вырастила улица и книги. Вит не любил находится дома, всегда находившаяся в разной степени опьянения мать отвратила его от отчего дома. Поэтому подросток либо находился в школе, либо на тренировках, либо во дворе, где ему часто приходилось участвовать в драках. Порой ему приходилось ночевать на лавочке. Лучше так, чем в компании пьяных, шумных «друзей» его родительницы. Так что выживать Вит научился едва ли в младенческом возрасте. Отцу по большому счету было на плевать на него, откупался деньгами, которые мать спускала на выпивку. Ни раз и ни два его пытались сделать объектом насилия разного рода. С тех пор у Виталия легко сносило крышу на почве гнева. Когда Ворон зверел, он становился совершенно неуправляемым. Поговаривали, что он в подобном состоянии может забить до смерти.
Хуже сплетен о нем, могли быть только слухи о его личной охране. Вид его телохранителей вызывал у многих непредсказуемую реакцию. Их откровенно остерегались. И тоже не без оснований. Оба были бывшими спецназовцами, служившими в горячих точках, оба так или иначе связаны с разведывательными структурами. Никто не знал, почему они покинули правоохранительные органы, попросту не решались спросить, а копать было бесполезно — информация относилась к строго засекреченной. Ворон им доверял. И не только потому, что они отличались преданностью и имели свои представления о чести. По сути, оба находились в его руках. Полностью. Со всеми потрохами. По разным причинам, но как итог — безоговорочная верность.
Полностью одевшись, Ворон спустился вниз и прошёл на кухню. Алексеевская находилась в комнате и проигнорировала его появление. Катя сидела на подоконнике, задумчиво смотря в окно, и курила. Вит стиснул зубы. В последнее время маска на всё готовой ради него женщины трескалась, и Катерина всё чаще показывала своё истинное «я». Он вообще удивлялся упрямству, с которым она продолжала цепляться за него. Будто от этого зависела её жизнь. Катя уже должна была понять, что ни шантажом, ни сексом, ни покорностью не сможет заставить его полюбить себя. Но похоже представление Вита об уровне её ума были сильно завышены.
Ворон подошел к ней и, вырвав из пальцев сигарету, выкинул в открытую форточку. Закрыв окно, Вит стащил злую невесту с подоконника и посадил на стул. Нависнув над ней, он зарычал:
— Какого хрена ты делаешь?
— Курю, — безразлично ответила Катя, пожав плечами. — Тебе какое дело?
— Мне какое дело? — тихо проскрежетал Виталий. — Ты носишь моего ребенка!
— О-о-о, — насмешливо протянула она, криво усмехаясь, — так ты о нас заботишься? Как мило!
— Я забочусь о своем ребенке, Катя. Мне плевать, что ты будешь делать, когда выносишь и родишь, но сейчас ты будешь вести себя как паинька. Не будешь курить, пить, и таскаться тоже не будешь. Ты меня поняла?
— А если нет? — взвизгнула она, пытаясь встать, но Виталий не дал ей это сделать, удержав за плечи на месте. — А если я буду курить и пить? Что ты сделаешь?
Похоже, она решила проверить границы его терпения.
— Привяжу тебя к кровати, — также спокойно ответил Ворон. — И не для наших обычных постельных игр. Я привяжу тебя, и будешь ты сидеть в спальне до самых родов. И ещё пару человек приставлю, чтоб охраняли. Ты даже в туалет будешь ходить под присмотром. Ты меня поняла?
Повисла гнетущая тишина.
— Поняла? — нетерпеливо переспросил он. Истерики Катерины его бесконечно бесили, особенно если они отнимали у него время, как сегодня. Вместо того, чтобы спокойно позавтракать, пришлось разжевывать ей простые истины.