— Ужо, ужо, родимец!.. — закудахтала старуха. — Умаю его!
Она швырнула в сержанта банку с пивом. И тотчас же, расплескиваясь из банки, ручей жидкого пламени прокатился по зале, охватив жадными языками входную дверь. В какое-то мгновение лицо Семена опалило жаром. Он почувствовал треск и запах собственных подпаленных ресниц и бровей. Однако боль и страх уступили место изумлению, с которым он задал себе вопрос: «Что же у них там, вместо пива — керосин?» В ту же минуту по помещению распространился явственный запах керосина. Семен усилием воли заставил себя забыть об огне, который подступал все ближе и ближе и сосредоточил внимание на демоне. И сразу же жар спал, пылающие створки превратились в уголья, дым слегка рассеялся. Подобравшись и зашипев по-кошачьи, Аред прыгнул на Семена. Этот прыжок сержант встретил выстрелом, с грохотом которого слился истошный, протяжный вой: пуля попала Ареду в глаз, и теперь он крутился на месте, силясь зажать фонтан своей темно-бордовой крови. Пятый выстрел встретил взвившуюся в прыжке кошку и разнес ей полчерепа. Две последние пули Семен также всадил в корчащееся тело чудовища. Когда он в восьмой раз нажал гашетку, раздался только звонкий щелчок. Аред зарычал и приподнялся. Теперь он уже вовсе потерял всякое сходство с человеком. Он стоял на четырех коротких лапах, охаживая бока толстым и гладким чешуйчатым хвостом. Морда его теперь напоминала бульдожью, но с острыми, круто закрученными рогами козлотура. Кровь, хлещущая из ран, придавала ему еще более страшный вид. Чувствовалось, что этот зверь хоть и ранен, но еще вполне боеспособен. Стоя позади него, на столе, ведьма бормотала заклинания и делала широкие пассы руками, с каждым звуком своим, с каждым жестом вливая силы в подобравшегося для прыжка Ареда. Справа к сержанту подползла истекающая кровью кошка. Но более всего взгляд Семена приковала массивная черная фигура на центральном панно. В какой-то миг ему показалось, что отделившись от основы, она воспарила в воздухе. И она-то и была страшнее всех прочих прежде нарисованных, а теперь реальных чудищ, которые со всех сторон подбирались к юноше. В этой угольной черноте, казалось, сконцентрировалась вся сила и злоба чуждых существ. Черный Человек не двигался, не действовал, но глядел, и его взгляд наполнял тело Семена слабостью и апатией, он пронизывал тело противной дрожью, он выходил вместе с холодной испариной и, пробежав по лопаткам мерзкими мурашками, замирал где-то в мошонке, как при падении с горной кручи. Он чувствовал, как под волшебной силой этого неведомого взгляда его покидают остатки воли, и сознавал, что достаточно еще нескольких мгновений для того, чтобы окончательно превратиться в тупое, бесчувственное животное, покорное во всем обладателю
В этот миг Сашенька Бузыкина истошно захохотала. Все взоры тотчас же обратились на нее. А она в изнеможении лежала в кресле, тело ее содрогалось от волн периодически набегающего хохота, она всплескивала руками и отирала набегавшие непрошенные слезы, спустя же полминуты, она вдруг вскочила, схватила со стола бутылку и с силой запустила ее в черного призрака. Свободно пролетев сквозь мрачную фигуру, бутылка ударилась о витраж, который с жалобным звоном вылетел наружу. И в душную, затхлую атмосферу кафе хлынул рассвет…
Снопам серого прозрачного света ответили дружный визг и пронзительный вой скопившейся нечисти. Слившись в одну серую стаю, животные, демоны, гады понеслись по зале, закручиваясь в однообразную буро-крапчатую массу, которая тут же образовала ревущий смерч и вылетела в разбитое окошко.
Еще некоторое время в помещении кафе царило глубокое молчание, прерываемое разве что стонами и отдельными жалостными всхлипываниями полубесчувственных посетителей. Затем Семен прошелся по залу, стараясь не ступать по лужам дымящейся крови, которой был залит пол и, встретившись в застывшим взглядом Мини Караулова, сказал:
— Телефон поблизости есть? — Миня жалко кивнул. — Звоните в райотдел, вызывайте сюда майора с группой и… — поглядев на растерзанное тело Федюни Цыганова, добавил: — и в «скорую» звякни. А то мало ли что…
V
— Н-да, братец, — мрачно резюмировал майор Колояров, нервно постукивая зажигалкой по обширному, обитому жестью столу. Беседа эта происходила на кухне кафе «Чудо-Юдо». В зале вовсю орудовала «скорая», сверкали вспышки экспертского «блица». — Ты, братец, — продолжал майор, попыхивая «винстоном», отыскавшемся в мининых сусеках, — ты либо сам дурак, либо нас за дураков принимаешь. А, капитан? — осведомился он у плечистого человека в штатском.
Капитан Заплечин, представлявший в Букашине органы, во всем мире считавшиеся самыми «компетентными, смерил взглядом вытянувшегося по стойке «смирно» сержанта Бессчастного и пожал плечами.
— А может быть, он сегодня немного… того? — предположил капитан, выразительно щелкнув пальцем по кадыку.
— Да… Александр Алексеич, да я же… — возроптал было Семен, но майор решительным жестом протянул ему трубку, печально знакомую всем шоферам.
— А ну, дуй, — коротко приказал он.
— Дак я же в рот не беру…
— А я говорю: возьми и дуй! — рявкнул майор.
Семен дунул. Трубка даже не помутнела. Майор и капитаном переглянулись.
— Не пил, — констатировал Колояров.
— Это еще ничего не значит, что не пил, — возразил Заплечин. — Может быть, даже лучше было бы, если б выпил. А так сразу же иные ассоциации возникают. Мало ли какой дрянью сейчас народ травится… Тут же налицо что-то галлюциногенное и психотропное, — и с интересом поглядев на Семена, он доверительно осведомился: — А ты, браток, часом «травкой» нынче не баловался? А «колесами»?
— Какими еще колесами?! — возмутился Семен. — Какой еще такой травкой!?..
— У меня, извиняюсь, информация есть, — быстро вставил Миня, сидевший в дальнем углу вместе со своей зареванной супругой, — тут вот Аннушка говорит, что его, — он указал на Семена, — что его бабка в аптеке уборщицей работает.
— Ну вот, — с облегчением резюмировал капитан, — теперь только остается проверить аптечный склад и…