— Но ты так околдовала нас своими загадочными речами, — продолжал дон Ордоньо, — что мы отвлеклись от трапезы. А между тем, все мы голодны, да и тебе, я думаю, не мешает подкрепиться.

Он повернулся к мавру:

— Сакромонт, давай сделаем исключение для столь прелестной пленницы. Пусть сегодня она будет нашей гостьей.

Он взял меня за руку и подвел к Абдеррахману, словно вручая меня ему. Араб поклонился, перехватил из руки хозяина мою и торжественно повел меня к столу. Дон Ордоньо велел посадить меня между собой и Абдеррахманом.

— Не чересчур ли ты любезен, Ордоньо? — упрекнула его супруга. — Мы ведь ничего не знаем о ней.

В словах ее не было ревности: она говорила гордо, выказывая искреннюю обеспокоенность.

— Дорогая моя, — засмеялся муж, — я просто развлекаюсь сегодня.

— Хорошо, муж мой, — склонила голову Эрменехильда, — но в таком случае, не забывай приличия.

Вскоре все на время успокоились, лишь доносилось чавканье, сопение и смачное покряхтывание. Оголодавшая после русского монолога публика за обе щеки уплетала ужин. Руками есть мне было непривычно, и я старалась довольствоваться овощами и фруктами. Однако, дон Ордоньо трогательно ухаживал за мной, подливал мне вино в кубок, подкладывал сочные куски мяса. Абдеррахман выглядел озабоченным, даже расстроенным, он мало ел и сидел, погрузившись в свои мысли. Я почувствовала себя виноватой, казалось, я не оправдала чем-то его доверия. Когда первый этап насыщения прошел, снова стол загудел, стали раздаваться смешки, перебранки.

— Сакромонт, где ты нашел ее, такую молоденькую? — выкрикнул кто-то из мужчин.

«Вот, спасибо, — подумала я, оставшись польщенной, — по их мнению, тридцать два — молоденькая?»

Араб ответил не сразу, но все призывно зашумели, и дон Ордоньо спросил:

— Ты действительно еще не рассказал нам, как ты нашел ее.

Абдеррахман усмехнулся, наверное, вспомнил, как он нашел меня на самом деле, и начал повествование о том, как он мчался с поручением, а я брела по дороге. Вдруг откуда ни возьмись всадник с плеткой, сбил меня с ног, стал издеваться. И дальше араб довольно правдиво изложил свой поединок.

— И я тогда решил поставить на место этого наглеца, — говорил Абдеррахман, — и сказал ему, что я — рыцарь дона Ордоньо из Аструм Санктум. Это произвело на него впечатление, он грязно выругался, но отступил.

Все захохотали, одобрительно зашумели.

— Сегодня ты должен быть настроен на лирический лад, — обратился к мавру Альфонсо, — сыграй нам, Сакромонт.

— Нет-нет, и не просите, сегодня у меня слишком много позади, и слишком много впереди, — отнекивался мой «повелитель». — Мне нужно беречь силы.

От восторга мужская часть стола заулюлюкала. Женщины скромно потупились. А мне стало не по себе. Продолжался шумный ужин. И тут кто-то осторожно тронул меня за рукав. Я оглянулась.

— Пойдем со мной, — поманила меня Беренгария (ибо это была она). Я пожала плечами.