Это заставило ее моргнуть, пока гадала, как много он прочел о ее воспоминаниях в те несколько мгновений, когда искал их. Но затем она снова обратила внимание на дядю, который продолжал: — Ты была жертвой Леониуса. В том, что случилось, нет ничего постыдного, — нахмурился он, а затем добавил: — И хотя мне жаль, что ты много страдала все эти годы из-за смутных чувств, которые ты испытывала каждый раз, когда он нападал на тебя, прямо сейчас я благодарен, что ты была возможной спутницей жизни для него. Если бы не это, то твои останки были бы среди пепла бессмертных и женщин без клыков, которых мы нашли, когда добрались туда. Я подозреваю, что то, что ты была его спутницей жизни, было единственной причиной, по которой он оставил тебя в живых, и я могу говорить с тобой сейчас.

Дивина слегка откинула голову назад. Это соображение не приходило ей в голову, и она определенно обдумает его позже, если будет возможность.

— Ты все еще думаешь о себе как о Дивине, — прорычал Люциан. — Прекрати это.

— Да, дядя, — пробормотала Баша, а затем, не в силах больше выносить беспокойство за свое будущее, выпалила: — Я — та женщина, которая похитила Леониуса II, когда он вы были у тебя с ним в отеле в Торонто.

— Да. Это проблема, — сказал Люциан, отпуская ее плечи с гримасой.

— Ты… — начал Маркус, но Люциан перебил его.

— Не болтай о моем брате Жан-Клоде. Я услышал это в первый раз, — резко сказал он, а затем признался: — Я стоял в дверях намного дольше, чем ты думаешь, что доказывает, что мы все бесполезны, когда находим своих спутников жизни. Черт, если бы я был этим персонажем биде…

— Абаддон, — поправил Баша, но не смог удержаться от улыбки из-за его неправильного произношения.

— Неважно, — пробормотал Люциан. — На его месте вы оба были бы уже мертвы.

Никто из них не стал спорить. Он был прав.

Люциан мрачно потер лоб и расправил плечи. — Ты не знала, что мальчик, которого ты вырастила как сына, был убийцей, когда помогала ему. Ты даже не знала, что он изгой.

— Нет, — заверила его Баша, хотя он и не спрашивал.

— Ты также не знала, что больше нельзя питаться с копыт, — добавил он, и она моргнула, пораженная тем, как много он знает. Но он продолжал: — Хотя это и не оправдывает твоих действий, но смягчает их.

Баша замерла, мельком взглянув на него.

— Мы можем простить кормление с копыт, если в будущем ты будешь придерживаться пакетов с кровью.

— Обязательно, — пообещала она.

— Что касается второго… — Он помолчал с несчастным выражением лица, а затем торжественно сказал: — Я знаю, что это будет трудно, так как ты все эти годы думала о нем как о своем сыне, но ты должна помочь нам вернуть Леониуса, чтобы компенсировать это.

Баша на мгновение замолчала, ее эмоции были в хаосе. Она так долго думала о нем как о своем сыне, и инстинкт подсказывал ей защищать его, но после всего, что она узнала о нем…

Маркус сжал ее плечи, Баша вздохнула и кивнула в ответ.

— И тебе также придется помочь поймать этого типа Абаддона, который, очевидно, убежал обратно в ту дыру, где они прячутся, — добавил он.