— Я предлагаю вам обоим заткнуться и позволить мне сказать все, что я хочу, прежде чем вы меня разозлите, — сухо сказал Люциан.

Маркус перестал тянуть Дивину и вместо этого опустил руку, чтобы ободряюще сжать ее ладонь. Или, может быть, предложить ей последовать совету этого человека и вести себя тихо. Дивайн не была уверена, что именно, но она придержала язык и прислонилась к нему, принимая предложенную поддержку.

Люциан кивнул, очевидно, удовлетворенный их повиновением, а затем его взгляд скользнул к Маркусу.

— Когда ты не отвечал на телефонные звонки, мы попросили Мортимера отследить по GPS внедорожник Тайни и Мирабо и прилетели сюда, чтобы выяснить, что, черт возьми, происходит. Мы нашли и уничтожили троих сыновей Леониуса, охранявших здание, когда вошли.

Когда Маркус заколебался, Дивина взглянула на него и увидела, что он вопросительно смотрит на нее. Повернувшись к дяде, она сказала: — Я знаю только о четырех из них. Этот парень… — она кивнула на несчастного Дэнни, лежащего на полу. — Потом был его напарник и еще двое мужчин, которые вошли следом за Маркусом.

— Они следили за мной от отеля, — вставил Маркус и спросил: — Ты нигде не видел Абаддона?

— Абаддон? — сухо спросил Люциан. — Похоже на то, что должно быть в уборной.

Комментарий вызвал у Дивины удивленный смех. Закусив губу, она быстро склонила голову, чтобы скрыть свое веселье, боясь, что дядя рассердится, если подумает, что она не воспринимает это всерьез.

— Рад снова слышать твой смех, Баша, — тихо сказал Люциан.

При этих словах Дивина удивленно подняла глаза, но машинально произнесла: — Сейчас я — Дивина.

По какой-то причине выражение лица Люциана стало похожим на склеп. Его глаза тоже сосредоточенно сузились. Она знала, что он читает ее мысли, и стояла неподвижно, не пытаясь отгородиться от него. Через мгновение он моргнул, и, устало вздохнув, потер глаза большим и указательным пальцами. Когда рука наконец-то опустилась, Люциан пронзил Маркуса взглядом и сказал: — Вон!

Дивина почувствовала, как Маркус напрягся, и посмотрела на него с тревогой, наполовину боясь, что он пошлет ее дядю к черту, наполовину боясь, что он подчинится и уйдет. В конце концов, он пришел сюда как шпион Люциана. Значит ли это, что он должен повиноваться?

Маркус ободряюще сжал ее руку, но не посмотрел вниз. Он посмотрел дяде в глаза и сказал: — Она моя спутница жизни, Люциан, так что при всем уважении… пошел ты.

Широко раскрыв глаза, Дивина снова посмотрела на дядю, чтобы увидеть его реакцию. К ее большому удивлению, после нескольких напряженных мгновений он кивнул, его губы почти сложились в улыбку, прежде чем он сказал: — Ты справишься.

Дивина все еще моргала в замешательстве, не понимая, что он имеет в виду, когда Люциан снова повернулся к ней.

— Тебя зовут Баша Аржено, — твердо сказал он. — Ты не Дивина, Нури или Надуа. Ты Баша Аржено и всегда ей будешь.

— Пока не станет Башей Нотте, — мрачно произнес Маркус у нее за спиной.

Люциан проигнорировал его, даже не удостоив взглядом, и продолжил: — Ты — Баша, дочь моего брата Феликса. Девочка, которая в детстве выглядела как старшая дочь, которую я потерял в Атлантиде. Ты та Баша, которая была моей первой любимой племянницей, и которую я оплакивал и чувствовал себя виноватым за то, что ты не была в безопасности в течение двух с половиной тысячелетий.

Он шагнул вперед и крепко схватил ее за плечи. — Ты — Баша Аржено. Поняла?

Когда она неохотно кивнула, он сжал ее плечи и сказал: — Не отказывайтесь использовать это имя из-за того, что с тобой сделали в детстве. Ты всегда будешь носить этого ребенка в себе, но ты больше не тот ребенок. Ты выжившая, сильная и храбрая женщина. У тебя хватило мужества выжить, когда бессмертные женщины на столетия старше тебя сломались и покончили с собой.