— Пол. Пожалуйста. Я знаю, что ты слушаешь с верхней площадки лестницы. Между нами все кончено. Мне нужно отдать тебе эти бумаги, тебе нужно их подписать, а затем я хочу, чтобы ты ушел. В противном случае я вызову полицию, — грозит Миа.
По очевидным причинам я не хочу, чтобы здесь появились копы. Хотя никогда не знакомился с ними, и меня не волнуют полицейские управления провинциальных городков, заполненные провинциалами, я бы просто предпочел не встречаться с ними сегодня вечером. Знаете, когда вы начинаете попадать в поле зрения полицейского управления, даже если это крошечная полиция Лейксайда, это может стать проблемой. Голос Мии твердый, угрожающий. Сегодня вечером, в этот момент, я не думаю, что она блефует.
У меня нет выбора. Я начинаю спускаться по лестнице. Эта неудобная ситуация. Вдвойне неприятная из-за того, что ее создал симпатичный мальчик в углу. Красивые мальчики всегда преследовали меня. Я был таким же красивым, заметьте, просто не был оснащен необходимыми вещами. Они, казалось, знали, что у меня нет подходящих штанов, чтобы ходить в танцевальный клуб в шестом классе, или денег на лучшее оборудование для футбола в седьмом. Моя мама отличалась от других мам-добровольцев, была менее собранной, всегда нервной, второсортной. Моя семья всегда находилась на ступень ниже остальных семей в моей группе друзей. Я был бедным мальчиком. Несмотря на то, что мои родители хвастались тем, что переехали в Грандвилл, купив свой первый дом в том, что они считали лучшим пригородом в городе, когда он еще им не был, я остро осознавал, что мы жили в самом дешевом доме из всех по соседству. Я знал, что мы едва сводим концы с концами. С каждым ударом я повторял себе: я никогда больше не буду бедным мальчиком. Никогда.
Я чувствую, как мои руки сжимаются по бокам. Я работаю над тем, чтобы открыть их к тому времени, когда достигну нижней ступеньки лестницы. Растягиваю улыбку, сверкая своими идеально белыми винирами.
Глава 23
Бак смотрит на меня с позиции силы, прихорашиваясь, как петух, выигравший петушиный бой. Он дурак. Разве он не знает, что все животные умирают в этих играх? Он снова занял свое место, стоя между мной и моей женой. Я не могу поверить, что они оба одеты в свои дурацкие одинаковые толстовки с надписью: «Лейксайд». Они это тоже спланировали?
— Пол, сядь, — он указывает на место на диване. Я бросаю ему вызов, маленькая победа, и сажусь в ближайшее синее кресло. Я устал. И скучно с ними. Я зеваю.
— Мы тебе не надоели, Пол? — спрашивает Бак.
— Самоуверенный засранец, да, это про тебя, — говорю я.
Миа делает шаг вперед, ближе ко мне. Она вернулась. Я думаю, что вернул ее. Улыбаюсь своей самой обаятельной улыбкой и чувствую, как ее тянет ко мне. Я — магнит. Почти могу протянуть руку и коснуться ее руки, когда она указывает на документы на столе. Ее красное, покрытое пятнами, залитое слезами лицо выглядит отвратительно в свете свечей. Но я все еще люблю ее, бедняжку.
— Пол. Вот соглашение о раздельном проживании. Мне нужно, чтобы ты подписал его, а затем ушел и отправился в гостиничный номер, который я забронировала для тебя в гостинице «Лейксайд». Все твои вещи уже доставлены туда, — сообщает Миа. Ее голос тихий, дрожащий. Я думаю, может быть, Бак уговорил ее на все это нелепое действо. Когда мы снова останемся наедине, я все улажу. Она встает и пятится, останавливаясь рядом с Баком. Оттуда она добавляет:
— За исключением пары вещей, которые тебе не понадобятся.
Как она смеет рыться в моих вещах? Когда у нее вообще было время? Когда я ездил в магазин, покупая для нее товары из ее списка покупок, просто чтобы сделать ее счастливой? Сука. Но все равно, я уверен, что в моих вещах нет ничего примечательного. Небольшая папка о техасской земле, вот и все. Я снова задаюсь вопросом, что еще она знает, что заставляет ее пойти на этот шаг.
— Миа, ты меня удивляешь. Ты стала хитрой. Коварной. Планирующей. Все, что ты ненавидишь в этом мире. Браво, — говорю, поднимая невидимый бокал в шутливом салюте. — Я хорошо тебя научил.
Миа качает головой. Я не знаю, что делать дальше. Она рылась в моем портфеле? Что у нее есть? На мгновение мое сердце колотится в груди, когда думаю об особом конверте. Я с облегчением вспоминаю огонь в раковине.
Миа возвращается к столу, подходит ближе ко мне, держа ручку.
— У тебя останется дом в Колумбусе в качестве основного места жительства, так как он был твоим, когда мы поженились. Коттедж будет моим. Ты увидишь, что я более чем справедлива во всем.
Интересно, сколько дорогих нью-йоркских адвокатов ее папочки занимались этими документами. На самом деле это не имеет значения. Знаю, что их будет трудно обойти или оспорить. Я подпишу конец моей денежной кормушке.
Если подпишу.