Разумный самоанализ требует ответов именно на такие вопросы.

Следует отметить, что этот подход радикальным образом отличается от нездоровой поглощенности собой, когда человек каждые десять минут измеряет свою «эмоциональную» температуру. Я вовсе не рекомендую зацикливаться на себе или заниматься интроспекцией, то есть самонаблюдением, поскольку это понятие предполагает специальное знание психологии. Я бы предпочел назвать рассмотренный выше самоанализ «искусством замечать». Замечать ощущения своего тела, свои эмоции, модели собственного поведения, которые, возможно, не идут вам на пользу. Фиксировать, что наполняет вас энергией, а что истощает; действительно ли ваш внутренний голос принадлежит вашему «я» или кому-то другому – к примеру, вашей матери.

Для изучения всего перечисленного необходима заинтересованность. Нужно считать эту практику достойной внимания. Нужно верить, что знать себя – ценное качество. Возможно, придется найти в себе готовность встать лицом к лицу с нелицеприятными фактами. Следует убедить себя, что, практикуя осознанность, а не бессознательность, вы обогатите себя в долгосрочной перспективе.

Для чего фиксировать телесные ощущения? Вот только один из многочисленных доводов: эта привычка помогает избежать сердечного приступа, отмечая признаки приближающегося стресса. Аналогично наблюдение за своими эмоциями при общении с другим человеком и поведенческими моделями поможет лучше понять свои поступки и реакции, выяснить, какие из них приносят желаемые результаты, а какие нет. Зачем отмечать, что нас возбуждает, а что выматывает? Чтобы делать больше первого и меньше второго (причем делать автоматически, инстинктивно). Зачем прилагать усилия для различения внутренних голосов? Чтобы выявить чужеродные влияния с чуждыми для нас мотивами (голос матери или авторитетного религиозного деятеля, к примеру), научиться выделять собственный голос из общего хора и управлять собственной жизнью.

Стремление осознавать ценности, которые мной движут, а также их истоки, чтобы не руководствоваться ценностями, которые я неразумно усвоил или некритично почерпнул у других. Этот тезис тесно связан с вышеизложенным. Одна из форм, которую принимает жизнь в бессознательном, – это невнимание или даже безразличие по отношению к ценностям, определяющим поступки. Все мы порой делаем из своего опыта ошибочные выводы и на их основании формируем набор ценностей, вредных для нашего благополучия. Все мы в той или иной мере вбираем ценности окружающего мира – своей семьи, коллег, культуры, – причем эти ценности необязательно разумны или служат нашим истинным интересам. На самом деле, зачастую налицо обратный эффект.

Молодой человек, взрослея и видя немало примеров нечестности и двуличия, может прийти к выводу: «Именно так устроен мир, значит, я должен к нему приспособиться» – и, как следствие, вычеркнуть честь и цельность из набора необходимых достоинств.

Мужчина, воспринимая правила игры социума, начинает отождествлять ценность личности с уровнем дохода, а женщина – со статусом своего мужа.

Подобные ценности извращают самооценку и практически неизбежно ведут к самоотчуждению и трагичным решениям. Таким образом, жить осознанно означает анализировать и взвешивать в свете разума и личного опыта ценности, которые определяют наши задачи и цели.

Отказ от осознанности четко проявлен в проблемах зависимости. Впадая в зависимость от алкоголя, наркотиков или разрушительных взаимоотношений, мы руководствуемся подсознательным намерением ослабить волнение или боль, то есть избегнуть осознания кроющихся за ними ощущений беспомощности и страдания. Вместо этого мы подсаживаемся на транквилизаторы и болеутоляющие средства. Тревога и боль при этом никуда не делись, а просто приглушены. Но рано или поздно, причем неизбежно, нерешенные проблемы дают о себе знать с еще большей силой. Соответственно, для того чтобы приглушить голос разума, нужны всё большие дозы отравы.

Подсаживаясь на стимуляторы, мы маскируем изнеможение или депрессию. Что бы ни имело место в каждом конкретном случае, суть всегда одна – стремление убежать от осознания, от последствий образа жизни, который без стимуляторов никак не поддержать.

Сознание – враг наркомана. Если я точно знаю, что алкоголь мне вреден, и все равно выпиваю, то в первую очередь для спокойствия мне нужно выключить свет осознания. Если я знаю, что кокаин стоил мне трех последних мест работы, но все равно не отказываюсь от понюшки, то сперва мне нужно выбросить в помойку свое знание, отказаться видеть то, что вижу, и знать то, что знаю. Если я признаю, что мои отношения с неким человеком вредят моему достоинству, разрушают самооценку, опасны для моего физического благополучия, но все равно не отказываюсь от них, то сначала я должен заглушить голос разума, отуманить мозг и превратить себя в функциональное бревно. Саморазрушение – это акт, который лучше всего совершать во тьме.

Все мы способны вспомнить какой-то момент, когда не подходили к возникшей проблеме с необходимой степенью осознанности. Мы говорим себе: «Если бы я только лучше подумал! Если бы не действовал столь импульсивно! Если бы получше изучил все факты! Если бы только видел чуть дальше!»

Я вспоминаю свой первый брак. Тогда мне было двадцать два года. Я вспоминаю все признаки (помимо скидки на молодость), что мы совершаем ошибку: бесчисленные конфликты, несовместимые ценности и т. д. Но зачем я настаивал? Из-за нашей общей приверженности определенным идеалам. Из-за сексуального притяжения. Из-за того, что я отчаянно нуждался в женщине своей мечты. Потому что она была первым человеком, который казался мне «своим», и при этом я не был уверен, что мне удастся встретить кого-то другого. Потому что я наивно воображал, что брак решит все проблемы между нами.

Предположим, кто-нибудь тогда сказал мне (или я бы сам сказал себе): «Если бы ты внес в твои отношения с Барбарой больше осознания, причем делал бы это постоянно, день за днем, то что, по-твоему, это бы дало?» Я бы призадумался, осознал проблему и справился бы с ней. Для восприимчивого ума такой простой, но провоцирующий мышление вопрос обладает поразительной мощью.

Суть в том, что я не анализировал ни чувства, побуждающие меня заключить брак, ни ощущения, сигнализирующие об опасности. Я не задал себе логичных и очевидных вопросов. Зачем жениться сейчас? Почему не подождать, пока отношения между нами не прояснятся? А поскольку я этого не сделал, моей самооценке была нанесена глубокая рана: некая часть меня знала, что я избегаю осознанности, хотя прошли годы, прежде чем я все понял.

Сегодня я предлагаю своим пациентам упражнение, о котором хотел бы знать в те годы. Тогда, возможно, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Если бы в течение двух недель я каждое утро открывал в блокноте фразу: «Если я внесу в свои отношения с Барбарой больше осознанности…» – а затем быстро, не репетируя, не поддаваясь чувствам, не планируя, в общем, не думая, записывал бы от шести до десяти возможных окончаний, то я бы неизбежно сформулировал все те соображения, которые таились в глубине моего подсознания, а также понял бы, что я избегаю решения проблемы.

Я давал это упражнение клиентам, которые не могли разобраться в тех или иных личностных отношениях, и результатом почти всегда бывала основополагающая ясность. Порой отношения существенно улучшались, порой заканчивались.

Знай я тогда об этом методе неизбежно осознал бы, что мной двигало скорее чувство одиночества, а не любовь. Если бы Барбара проделала то же упражнение, то осознала бы, что вела себя не разумнее, чем я. Но нашли бы мы в себе мужество и мудрость, чтобы сохранить высокий уровень осознанности, об этом мне знать не дано. То, что спящий на время проснется, не гарантирует, что он будет бодрствовать и дальше.