— Сами разберёмся, — решительно заявил я, на что получил задумчивый, но всё же согласный кивок. — Есть у меня пара идей.

— Озвучишь?

— Перед отбытием в Сид ты написала, что без тебя не начнут. И не начали. Но о том, что ты в Сиде, знали только мы с Алеком. Остальные, возможно, тоже, но что-то я сильно сомневаюсь, что кто-то из наших вёл милую беседу с фейри. Ещё знал Тэйн, но его я проверил ещё на первой икебане — тебя тоже, это к моим проблемам с доверием… Наш общий знакомый хоть и тот ещё садовод-любитель, но к ядовитым фейским цветочками отношения не имеет. Остаются только твои сидские приятели. Кто знал, что ты там?

— О, сущие мелочи: всего-то пара-тройка дюжин рогатых рыл, — съязвила Киро чуть сварливо. — Ты прав, ублюдок наверняка отслеживал мои перемещения, и скорее всего это кто-то худо-бедно знакомый мне. Но вот в чём загвоздка — по ту сторону я. довольно известная личность, и меня знают многие. И даже если сузить круг подозреваемых, оставив там лишь моего дражайшего дядюшку и его так называемый двор, это всё равно толпа народу.

— И кто из этой толпы знал, когда ты вернёшься?

Киро одарила меня странным взглядом, а я вдруг осознал: именно этот вопрос я хотел задать в тот день, когда она рухнула в кусты прямо подле нашего дерева.

Тот, кто знал, когда Киро будет по эту сторону Сида, и есть наш флорист. Теперь я понял это абсолютно точно.

— Киро?

— Это мог быть кто угодно, — отрезала она, как мне показалось, чуть поспешно. — В Сером Доме все знали, кто я такая и куда направляюсь. Подгадать время моего возвращения было не так уж трудно: до Авалона можно добраться лишь одним путём. Место, где лежит подарочек, наш флорист отметил своей магией, а руку славы заклял так, чтобы я смогла найти левый портал.

— Это не мог быть кто угодно, — возразил я, уже понимая, что Киро мои слова не понравятся. — Он знает тебя. Он знал, что ты сорвёшься в погоню и нипочём не повернёшь назад, пока не получишь его подарочек. Знал, что ты будешь преследовать его до конца.

Киро не ответила, лишь побледнела пуще прежнего. Я видел, как в ней борются отрицание, гнев и неизбежное осознание предательства, — и совершенно не представлял, как её утешить.

— Просто покончим с домыслами, — наконец выдохнула она зло. И, вытащив комм из кармана куртки, спешно отыскала нужный номер в списке контактов. — Эй, Адди! Можно тебя на пару слов?

— Только если на пару, — раздался из динамика голос Адоры, насмешливый и чуть усталый. — Дел по гланды. Твой друг забегал, озадачил нас новыми детишками.

— Ллей Джорен? Не помню, как его по-нашему… Дориан?

— Дорин, — сообщила она то, что Киро, похоже, и так поняла. — Неудивительно, что не помнишь: он терпеть не может этого имени. Хотя «Ллей Джорен» по сути такая же фальшивка.

— То есть?

— Ну как же! Помнишь историю с мальчиком-ублюдком, которого выдали за законного сына? Знатный был скандал по ту сторону. Его звали Джорен Ллей, и он бы унаследовал титул лэрда, если бы однажды правда не вылезла наружу. Мальчишке повезло, что мать перед смертью успела сбагрить его людям.

Киро откинулась на спинку стула, утомлённо прикрыла глаза и с силой растёрла виски.

— Но жить с людьми он не пожелал, верно?

— Неудивительно, — отозвалась Адора. Прозвучало так, словно ей изрядно жаль этого Дорина-Джорена. — Он попал в чертог слишком взрослым; таких детей труднее всего социализировать, особенно если они настолько безропотные, ранимые и. ну, ты знаешь Джорена.