– А если не заморачиваться всеми этими измерениями, где мы? – спросила Хэйзел.

– Во дворце Ольхового короля, – Бен отложил телефон и соскользнул с кровати. На нем была уже другая одежда: черные джинсы и ржаво-оранжевый – под цвет волос – свитер с черным единорогом.

Хэйзел узнала в них обновки, которыми брат особенно гордился. Правда, она была совершенно уверена, что вчера он их не надевал. И не было никаких причин собирать вещи на ночь.

Проследив за ее взглядом, Бен скосил глаза на свитер.

– Северин приказал одному домовику сходить к нам и принести кой-какие вещички. Я попросил одежду для тебя и… много всякой всячины для себя.

Бен замолчал, как будто ожидая реакции сестры.

Хэйзел не нравилось, куда он клонит.

– Это имеет отношение к тому, что ты пообещал родителям, будто я вернусь вечером, но ничего не сказал о себе?

Он кивнул:

– Я остаюсь с феями.

Хэйзел выскочила из-под одеяла. Она была готова сделать все, что угодно, сразиться, с кем только понадобится. Может, сейчас у нее и не было Верного сердца, но она попадала в переделки и посерьезней.

– Что они тебе пообещали? На что ты торговался?

Бен покачал головой:

– Все совсем не так.

– А как? Это из-за Северина?

Бен вздрогнул:

– Нет, не из-за него. Или, по крайней мере, в основном не из-за него, – и его лицо залила глубокая краска.

– Он тебя лю-ю-юбит, – радостно закричала Хэйзел, одурманенная ощущением, что жива. – Он сказал, что лю-ю-ю-ю-юбит тебя, перед всеми!

– Хэйзел, – простонал Бен.

Мучить брата было очень весело. Позволяло снова почувствовать себя прежней.