— Мы… мы не хотели сломать союз. Тот жженый остался жив.

— Зачем?

— Это безлицые разрушили союз. Они убили малаха. На нас не падет проклятье! — выкрикнула женщина.

Большуха подошла к ней и ударила наотмашь. Хельт дернулся, но остался на месте.

— Дура. Если я приду в твой род и вспорю твоему ребенку живот, вспомнишь ли ты о мире между нашими родами? — старуха схватила красно-черную за шею и приказала: — Взять их.

Люди большухи тут же скрутили красно-черных. Всех троих, кроме хельта. Хельт легко отшвырнул нападающего и выпалил:

— Это твоя вина! Твоя и других старух! Это вы отдали силу безлицему! Как малахи могут стать сильнее, если вы им мешаете?

— Серолицые думали так же. И где они сейчас? Сколько воинов погибло из-за них?

— Малахи стали так слабы, что не могут сами убить одну тварь.

Большуха отбросила малаху и подошла к хельту едва ли не вплотную. Выглядели они забавно: невысокая сморщенная старуха и рослый крепкий мужик, вот только силой от них веяло почти равной.

— Мужчины как дети! Думают только о себе, обижаются, плачут, задираются. Первыми бегут к опасности, не разглядев ее толком, и первыми бегут от нее, когда рассмотрят. У мужчин нет ни терпения, ни ума, ни памяти. Думаешь, никогда прежде у малахов не было воинов, шагнувших за третьи небеса?

Я так привык к шепоту жреца, что казалось, будто я сам понимаю речи малахов. И только третьи небеса напомнили о Гачае. Третьи небеса — сторхельты. У малахов были сторхельты?

— И знаешь, что они сделали? Пошли захватывать чужие земли, стирали лица в чужих родах, а потом начали смотреть на земли безлицых. Зачем малахам пустые равнины? Зачем болота? Зачем неудобные торчащие дома? Хвала Праматери, она позволила безлицым убить зарвавшихся малахов. И именно большухи смогли вернуть всё к былому.

Хельт скрежетал зубами от злости, сжимал кулаки, но не нападал. Видимо, большуху он тронуть все же не мог.

— Но ты ведь не из-за союза это сделал. Тебе плевать на союз. Ты, как любой глупый мужчина, думаешь только о силе, о большой силе. Если бы ты убил безлицего с обугленной кожей, то сам бы стал безлицым, а силу бы не получил. Так кого ты хотел убить?

— А-а-а! Да вот его! — закричал хельт и указал на Альрика. — Он же главный среди безлицых! Он должен был наказать убийцу своего человека! Он должен был его убить! И тогда сила Праматери захлестнула бы его! Он бы стал тварью, а тварь надо убить. За его смерть я получил бы нужную силу, правильную. И мой род стал бы сильнее всех!

И тут старуха рассмеялась. Хельт ошеломленно посмотрел на нее, как и мы все. Чего же тут смешного?

— Ты глуп, как все мужчины! Ты не знал, что к нам пришли люди из двух разных родов. Белоголовый правит родом северных людей, а вон тот, со шрамом и половиной зубов, — родом южных. Ты изувечил человека не из того рода!

И снова расхохоталась.

А вот мне смешно не было. Если бы этот хельт хоть немного слушал разговоры большух и жреца, то на том дубу мог висеть я. Или Плосконосый. Или Булочка. Или Простодушный. Смог бы тогда Альрик остаться таким же спокойным? Смог бы не убивать желтолицего?