Три человека уже погибло. И я видел своими глазами, как кто-то рубанул по бедру измененного, что-то треснуло, и тварь вдруг выстрелила длинными руками, ухватила двух ближайших воинов за шеи и громко ударила их головами друг о друга. И все это за мгновение: треск, громкий хлопок и два хускарла со смятыми черепами рухнули наземь.

— Быстрее! Быстрее! — орал жрец на всех языках, оставаясь позади атакующих.

Да почему он так спешит?

Я невольно переступал с ноги на ногу, перекидывал топорик, фыркал, представляя себя в гуще воинов. Пусть бы я и не нанес раны, но снова ощутил бы кипящую кровь, азарт боя, риск попасть под удар… Разве оно того не стоит?

Натиск стал плотнее. Ноги твари со всех сторон покрылись трещинами и царапинами, тоненькие струйки крови застывали, едва вытекая. Один хельт — рослый мужчина с красно-коричневой полосой под глазами — пошел к твари, отталкивая мешающих хускарлов. В правой руке — секира из толстого железа, в левой — тяжелый щит, на голове — череп медведя, а за плечами — плащ из его шкуры. Истинный бьорман, человек-медведь!

— Ррра! — раздался его гулкий рык.

Измененный стоял, свесив длинные руки. Молча.

— Ррра!

Хельт с разбегу рубанул секирой по внутренней части бедра, обогнул тварь, еще раз рубанул сзади.

— Хииииях! — впервые с начала боя тварь подала голос, мерзкий высокий писк.

Она подпрыгнула, развернулась, хлестнула рукой. Хельт прикрылся щитом, но отлетел на несколько шагов. Почти что к нам. Прыжок измененного. Я отшатнулся, соскользнув в ледяную воду реки.

Свист! Треск! Удар! Удар! Россыпь ударов твари по хельту. Щит в его руках треснул. Хельт швырнул щит в морду твари, но та легко отбила его.

— Ррра!

Секира малаха мелькала с такой скоростью, что я видел лишь движение, но не лезвие. Внезапный выпад. Секира врубилась глубоко в щиколотку твари. Та завизжала.

И я вдруг оказался по уши в воде, оттаскиваемый течением в сторону. Я ударился ребром о камень, вцепился в него и только так сумел остановиться, а затем и встать.

Меня оттащило на десяток шагов от битвы. Остальных тоже разбросало. Неподалеку кряхтел Плосконосый, стирая кровь с лица, Булочка помогал встать Херлифу. И тут мимо меня проплыло тело малаха с вмятой грудиной, на его лице еще не смылась до конца коричневая полоса. Хельт?

А на берегу творилось безумие. Тварь бушевала, как снежная буря. Она была повсюду, и с каждым ее шагом отлетали и падали воины. Я видел, как она слизнула с женщины лицо, и та упала, дико визжа, пока тварь не раздавила ее.

— Сиэ! Сиэ! Фаг! Фаааг! — кричали малахи.

Я закричал своим:

— Уходим! К низовью ущелья!