Я и не представляла того, что меня ожидало.
Все, что я делала, уже заведомо не понравилось столь консервативному тамошнему обществу моей страны. Все спрашивали себя: «Что случилось с той девочкой с хвостиками? Господи, какая вульгарщина, боже мой!» Я почувствовала, что зрители были разочарованы и подумала, как могло быть возможно такое, что никто ничего мне толком не объяснил о моем сценическом имидже, не дал дельного совета. Все смотрели меня лишь как на полуголую девицу и поставили на мне крест. Мне высказали все! Отзывы сыпались на меня как град с неба. «И она собиралась стать кумиром молодежи? — говорилось во всех средствах массовой информации. — Даже не мечтай!»
В то время в моей родной стране никто не носил такую одежду, именно поэтому мне хотелось сломать привычный образ хорошей, послушной девочки, который должны были напяливать на себя молодые певицы, если хотели чего-то достичь. Конечно же, были знаменитости, которые выходили на сцену, держась вызывающе. Такой была Алехандра Гусмáн, рокерша до мозга костей по своей сути, а на сцене — чистой воды динамит. Ее голос, в котором звучали вызов и чувственность, сразу же поставил ее в ранг любимцев молодежи. Была также Глория Треви с ее текстами и непристойными телодвижениями, разрушающая все общественные каноны и создающая молодежное направление, в котором она могла открыто выражать свои мысли посредством текстов песен. Но в моем случае все было иначе. Я была частью популярной и любимой группы «Тимбириче», и люди видели, как мы растем, превращаясь из детей в подростков. Кроме того я сыграла в сериале наивную молоденькую девушку, и мой персонаж являлся отражением девушек того времени. Два эти факта сыграли свою роль в том, что для зрителей смена моего имиджа была слишком очевидной. Новый образ был весьма сомнителен, и его сложно было принять.
Несмотря на все мое желание, на все усилия и старания, которые я вложила в запись диска и его раскрутку, отзывы по-прежнему были жестоки и беспощадны. Такая реакция повисла камнем на моей душе, и были моменты тяжелых сомнений, когда мне было очень больно и стыдно. Я чувствовала, что мой мир рушился, разваливаясь на куски, и не было способа найти выход, объясниться… не было ничего… только стыд, сопровождающий разбитые мечты, и боль. По сути, я дошла до точки; я бросилась на кровать и ревела, неделями не выходя из комнаты. Я не хотела видеть солнце и даже не позволяла маме открыть шторы.
Мама дала мне время на то, чтобы боль прошла, но однажды, устав видеть меня безутешно рыдающей, она вошла в мою спальню, отдернула шторы и сказала: «Посмотри на себя, доченька. Тебе восемнадцать лет, ты талантлива, умна и, кроме того, у тебя прекрасная фигура. В тебе нет ничего вульгарного. Ну-ка давай, вставай… больше ты не будешь валяться. Поднимайся и иди вперед». Но я могла только твердить ей одно и то же, что я все делала от души, от чистого сердца, и не могла понять, как люди могли быть такими злыми и беспощадными и так набрасываться на меня. Я показывала ей свои руки, жесткие от клея, которым я приклеивала цветы к своим бюстгальтерам и костюмам. Как можно было приговорить к смерти душу и сердце, которые выразили себя в целом диске из-за одной песни? Как они могли оборвать жизнь диска из-за одного сингла?
В тот момент я, пожалуй, не понимала, что моя мама знала лучше всех, сколько трудов и усилий я приложила к осуществлению своей мечты. Она знала это, потому что всегда, с самого начала, находилась рядом со мной и не оставляла меня ни на минуту. Помимо того, что мама была моим менеджером, она была первой, кто поддержал меня в выборе костюмов, в том, чтобы сломать стереотипы и попытаться стать другой. Это она воодушевляла меня сделать что-нибудь смелое и новое, что-то такое, что выразило бы все накопившиеся во мне чувства. Никогда, ни единого раза, она не переставала поддерживать меня и побуждала делать все, о чем я мечтала.
Чтобы как можно быстрее вытащить меня из депрессии, в которой я пребывала, мама предложила мне на выбор три решения:
— Смотри, доченька, — сказала она, — мы можем продолжать сетовать и жаловаться на крайне негативную критику по поводу твоего диска и нового имиджа как солистки, погружаясь в эту злополучную депрессию, и делу конец, остановимся на достигнутом! На этом твоя сольная карьера заканчивается, ты решаешь заняться чем-то другим, например, биологией или психологией, которые нравились тебе с детства.
К этому времени я уже приподнялась в кровати и стала думать, чего же я достигла, пока мама продолжала говорить:
— Теперь, вот что. Если ты хочешь продолжить свою карьеру и не хочешь работать в Мексике, мы подхватим чемоданы, закроем дом и поедем по миру, чтобы начать все заново в другой стране — Испании, Италии, да есть тысяча всевозможных мест… — она сделала краткую паузу, посмотрела мне прямо в глаза, а затем продолжила… — но, если ты хочешь остаться в Мексике и продолжить петь, как ты хотела и мечтала, тогда живо вставай с кровати и защищай свой талант, дерись за него, как львица… Ты меня поняла?
Я задумалась над ее словами и поняла, что она была права. Я не могла позволить себе сломаться и упасть, я просто не собиралась этого делать. В конце мама добавила, что когда-нибудь я посмеюсь над тем, что она только что сказала.
— Милая моя, — сказала мне мама, — то, что не убивает — закаляет и делает сильнее. Вот увидишь, из этой переделки ты выйдешь более сильной и стойкой.
Если бы я видела тогда, что ожидало меня в ближайшем будущем, что у меня будут «золотые» диски, четыре песни, написанные как ностальгия о прошлом… Если бы я все это видела, то поняла бы, что мама была права, права во всем. Если бы я видела это, то выбежала бы и держалась бы как истинные «мачо» и… все-таки я устояла тогда, и очень хорошо, что так получилось.
В тот день я усвоила один из самых важных и ценных уроков, которому мама никогда меня не учила: я поняла, что истинная ценность человека, его достоинство и доблесть заключены в нем самом. Я поняла, что, порой, человеку нужно столкнуться с ситуациями более болезненными, чем были раньше, поскольку это единственный способ больше узнать, стать сильнее и человечнее.
Иду вперед
Как говорится, «Бог подушит-подушит, да не задушит». И хотя изначальная негативная реакция средств массовой информации крепко запала мне в душу, я продолжала идти вперед. В 1991 году вышел мой второй сольный диск «Mundo de Cristal» («Хрустальный мир»). На этом диске я продолжила петь песни довольно сомнительного и спорного содержания: «Sudor» («Пот»), «Fuego cruzado»(«Перекрестный огонь») и «En la intimidad» («В интимной близости»). Когда я еще только перестраивалась после того эпизода с моим первым диском, у меня появилась возможность поработать в Испании. Мне предложили быть соведущей эстрадной программы «VIP Noche» на пятом телеканале. Программа выходила в трех форматах «Show VIP», «VIP Noche» и «VIP Guay». Словом, быстренько собрав чемоданы, мы поехали навстречу приключениям. Мое участие в программе заключалось в том, чтобы петь и исполнять хореографические композиции на темы таких известных художественных фильмов как «Красотка», «Русалочка», «Девять с половиной недель», «Танец-вспышка», «Грязные танцы» и многие другие. Меня наряжали, и мы исполняли главную песню на испанском языке, сопровождая ее грандиозной хореографией в необычных костюмах. Кроме того, мне предоставилась возможность поработать ведущей вместе с Эмилио Арагоном, кумиром всей Испании. Нам было очень весело работать вместе. Сразу по приезде я почувствовала себя, как рыба в воде, потому что здесь я нашла творческий и очень открытый подход к выражению мыслей. Я очень быстро со всеми подружилась и приноровилась к работе, начиная с репетиций с хореографом-итальянцем и практических занятий с тридцатью танцовщицами, которые выступали в каждой передаче, и заканчивая разработкой своего собственного направления… С самого первого дня я чувствовала себя здесь как дома. Испания стала для меня матерью-родиной, и до сегодняшнего дня я с большой теплотой и нежностью вспоминаю тот непосредственный прием, оказанный мне зрителями. Я продолжаю чувствовать этот горячий прием и теперь, когда бываю на Пиренеях.
В Мадриде мы прожили почти год, и я могу сказать, что каждый мой день, прожитый там, был особенным. Находясь в такой веселой, теплой, жизнерадостной атмосфере, я мало-помалу возвращала утраченную веру в себя. И вот, наконец, я почувствовала себя готовой приступить к какому-либо проекту, погрузившись в него с головой. Во мне было столько энергии, что, работая на испанской программе, я параллельно записала свой третий диск, названный «Love» («Любовь»). Среди прочих он содержал в себе такие песни как «Sangre» («Кровь»), «Love» («Любовь»), «La vie en rose» («Жизнь в розовом цвете»), «Cien años» («Сто лет») и «Flor de juventud» («Цветок юности»).
Но, один простой звонок изменит мою жизнь в течение сорока восьми часов. Мы с мамой отдыхали днем в отеле, когда неожиданно раздался телефонный звонок. Звонил Валентин Пимштейн. Мое сердце бешено заколотилось, поскольку я знала, что просто услышать его голос, означало прелюдию к хорошим новостям.
Вероятно, есть мало людей, которых знают не только в Мексике, но и за рубежом, но Валентин Пимштейн — очень известный продюсер телесериалов. Он был продюсером фильмов, открывших путь к славе Веронике Кастро, Лусии Мендес, Эдит Гонсалес, Летисии Кальдерон, Виктории Руффо, одним из самых лучших сериальных актрис всех времен. Он продюсировал такие проекты как «Просто Мария», «Карусель», «Дикая Роза», «Гора страдания», «Пожить немножко» и классику 80-х годов «Амалия Батиста». Валентин Пимштейн был королем мелодрам тех времен, мексиканским Аароном Спеллингом, творцом телесериалов… царь Мидас, превративший меня в царицу Мидас.
Он поговорил со мной в своем офисе и рассказал о том, что у него имелся полностью готовый к производству сценарий телесериала, и что я была единственной, кто мог бы сыграть главную роль. По-видимому, многие пробовались на эту роль, но никто ему не понравился. Он сказал, что хотел бы, чтобы я сыграла роль Марии Мерседес, потому что пробовались разные актрисы, но ни одна не подошла. Он хотел иметь в своем фильме свежее, юное лицо. Он решил, что было необходимо новое лицо, и таким лицом оказалась я. Как вы можете себе представить, мы с мамой не могли сдержать своих чувств и, как маленькие девочки, не переставая, прыгали на кровати. Еще бы — главная роль у самого Пимштейна! Одеяла и подушки разлетались по комнате во все стороны. Да и как же иначе, ведь это было сродни тому, что в эту минуту мне дали выигрышный лотерейный билет. Это было просто невероятно — предложение Пимштейна совпало с последними днями моего пребывания в программе «Vip Noche», так что без каких бы то ни было проблем, я вернулась в свою любимую страну. Меня не мучили угрызения совести, я не тревожилась — под рукой у меня было замечательное предложение работы, и я была полна мечтаний.