– Только моя жена будет знать ответ!

От каких-то вопросов я мог отшутиться:

Насколько вы богаты?

– Очень, очень богат!

А некоторые вообще были убийственными! Пролайф или за выбор? Верю ли я в эволюцию? Купался ли я в крови агнца? Большинство подобных вопросов поднималось в более консервативной северо-западной части округа, хотя про аборты спрашивали везде. Иногда все шло хорошо, иногда – не очень. Типичным примером был диалог с одним малым в Тармонте. Мы проводили встречу в зале, предоставленном Торговой Палатой. В части с ответами на вопросы этот парень встал и поинтересовался, выступаю ли я за про-лайф или же за выбор.

– За выбор, – ответил я.

Как я и предполагал, в толпе пронесся неодобрительный шепоток. Такое бывало, но в данном случае этот малый хотел со мной поспорить. Я дал ему поразглагольствовать около минуты, прежде чем жестом прервал его:

– Извините, я знаю, что это важно для вас. Как вас зовут?

– Зачем вам нужно это знать? – воинственно переспросил он.

– Потому что я вежливый парень, и намного приятнее называть вас по имени, чем просто говорить «эй, вы!» – с улыбкой ответил я.

В зале послышалась пара хохотков, и он уже менее настороженно ответил:

– Тим Тиммерман.

– Тим, я Карл. Приятно познакомиться. Ладно, как я уже сказал, я знаю, что для вас это важно. Для вас аборт – это неправильно. Мы обрываем жизнь. Я понимаю это. Правда понимаю. Для меня же важно здоровье женщины и ее право на управление собственным телом. Теперь же, скорее всего, мы никогда не согласимся, я прав?

– Это неправильно! Убийство нерожденного – грех!

Здорово, парень на религии.

– Хорошо, Тим, я понимаю вас, но как я уже сказал, я с вами не согласен. И возникает пара вопросов к вам. Готовы?

Он ошарашенно взглянул на меня:

– Что?

– Во-первых, это все, что вас волнует? Я имею ввиду, вообще все! Потому что если это так, я буду вас уважать, но тогда скажу вам прямо сейчас, не голосуйте за меня, потому что не думаю, что изменю свое мнение на этот счет.

Поднялся ажиотаж. Политик сказал не голосовать за него? Должно быть, от меня ожидали, что я скажу нечто сладкоречивое и пообещаю подумать над этим, или что-то подобное. Я видел нескольких переглядывающихся в изумлении. Я же продолжил: