Он снова расхохотался.

– И что? Ты раненый военный герой, а он юрист. Он что-нибудь скажет, так ты его тростью отдубасишь.

– Я пострадал, а не был ранен.

– Какая разница. Всем плевать!

Девятый Округ Мэриленда граничил с Пенсильванией на севере. По направлению на юг район имел примерную форму полукруга. Он охватывал Северный Балтимор примерно до Кокисвилля, а затем уходил на запад через середину Рейстерстауна и на юг Вестминстера, прежде чем снова уйти на север вокруг Тармонта. В большинстве своем это были районы Северного Балтимора и Кэрролла с небольшой частью Фредерика, где мне нужно было проводить кампанию. Контингент и пейзажи менялись с продвижением по округу. Балтимор был относительно пригородным и сложным по строению, Кэрролл был чем-то похож, но с нотками сельской местности, а северный Фредерик может быть весьма умеренным. Направляясь дальше на запад, можно уткнуться в Аппалачские районы, и местами они выглядели так, как в фильме «Избавление».

Вскоре после того, как мы подали заявление в январе, я начал выступать перед некоторыми республиканскими группами, продвигаясь на запад. Одним из типичных примеров было выступление в местной старшей школе. Меня представляли как «награжденного солдата, местного предпринимателя, человека, который живет в округе, не покидающего штата, и человека, чьи дети ходят в такую же школу, как и вы. Он национально известен, и вы наверняка читали его книги и видели его на передачах «Встреча с Прессой» и «На Неделе с Дэвидом Бринкли». Полагаю, некоторое сходство все-таки есть. Затем я выходил на сцену, или где тогда проходила встреча, махая рукой, и направлялся к подиуму. Мы подготовили довольно средненькую речь, которая говорила немного, но отлично звучала.

Я произносил свою речь, и потом по запланированному «спонтанному» движению начинал ходить вокруг подиума с микрофоном, чтобы отвечать на вопросы аудитории. В зависимости от того, что было рядом, я или опирался на подиум, либо же садился на край стола. А затем по окончанию я просил всех о помощи. Я не мог сделать это в одиночку. Мне нужна была их помощь, их деньги, их поддержка, их время. И так далее, и тому подобное…

Когда аудитория только заходила в помещение, каждого просили подписаться и указать свое имя и адрес. В волонтерских листах было то же самое. Брюстер сказал, что мы можем наблюдать правило 80/20 с волонтерами; из каждых ста человек, кто согласится помогать, восемьдесят человек слиняют, и двадцать помогут. И все же имена и номера получены. Мы можем позвонить им с просьбой о пожертвовании и продать или отдать данные о них различным республиканским фондам, а все, кто согласился помочь, будут внесены с отдельную категорию, с кем можно связаться во время переизбрания.

Были основные правила, которым нужно было обязательно следовать. К счастью, некоторые из них я уже знал из своего опыта продаж с первой жизни. Каждый спонсор получал благодарность от форменного письма до рукописного. Большие спонсоры получали письмо и звонок. Если они хотели помочь, я должен был лично им позвонить и спросить, когда и как они могут помочь. Если я не смог дозвониться, я должен был оставить сообщение. Брюстер установил в штабе компьютерную систему со стареньким софтом для учета всего этого, и он же давал мне ежедневные списки с номерами людей для обзвона и благодарности/просьб/задабривания.

Я задумался, что бы подумал Ларри Эллисон, если бы я предложил Oracle разработать программное обеспечение для базы данных, которое бы вело учет спонсоров и волонтеров, и автоматизировало бы коммуникацию. Ушел ли я вперед событий, или же наоборот – опоздал? Я никогда в прошлом об этом не задумывался. Это бы заняло слишком много времени, чтобы помочь мне сейчас, но что будет в будущем? Кто мог знать? Первым делом нужно было пережить эти выборы.

Брюстер коротко изложил мне, что бы делали волонтеры.

Он сказал:

– Все думают, что они отвечают за пчелиный улей. Кто-то из них действительно пчелки-трудяги. Они будут делать знаки, размахивать ими, ставить их, совершать звонки по телефону, гонять людей на всевозможные опросы, гоняться с диктофонами за Стюартом, что скажешь… Чем их больше – тем лучше.

– Пчелы-трудяги – понял! – ответил я.

– Следующая категория – пчелы-королевы. Эти ребята уже частично занимаются менеджментом. Они разбирают, куда ставить эти знаки, кому и как звонить, и контролировать трудяг. Они также могут и работать с трудягами, не раздражая последних. Очень полезно, – продолжил он.

– Королевы, – кивая, сказал я.

– Самая худшая категория – это трутни. Они суются в волонтерство не пойми зачем, может быть, чтобы просто сказать, что они работали над кампанией, но по факту они не работают, и только раздражают тех, кто работает.

– Так зачем их держать? – переспросил я.

– Затем, что они могут быть знакомы с кем-то полезным, например, каким-нибудь крупным спонсором или главой местной компании. Ты ведь наверняка не хочешь взбесить кого-нибудь через посредника.

Я только закатил глаза на это.