— Рад бы помочь, но, увы, не могу… дела. Вызвали на труп.

— Я отниму буквально пару минут вашего времени. Очень надо! — взмолился я.

— Что у вас такого стряслось? Это из-за бомбиста?

— Да, Владимир Матвеевич.

— Хорошо. Что вас интересует?

— Вы не знаете молодого лощённого мужчину, скорее всего, гомосексуалиста, по прозвищу Баронесса?

— Как же мне его не знать?! — удивился Саушкин. — Проходил он у меня по делу, дай бог памяти, одна тысяча девятьсот шестнадцатого года. Вместе со своим подельником Баронесса, а в миру Куделин Степан Борисович, опоил, а потом обчистил купца первой гильдии Адамовича. Если интересуют детали, можете заглянуть в архив и полистать дело, оно каким-то чудом сохранилось. Только хочу сразу вам сказать — не того сорта он человек, чтобы в окна бомбы кидать.

— А где сейчас можно найти этого самого Куделина? — от нетерпения я едва не подпрыгивал.

— Увы, чего не знаю, того не знаю. Больше наши пути не пересекались.. Если хотите, могу дать его старый адрес. Как понимаете, это было шесть лет назад, с той поры многое изменилось.

Я кивнул, и Саущкин по памяти продиктовал мне адрес. Уникальной памяти этого одарённого человека можно было только позавидовать.

— Огромное спасибо, Владимир Матвеевич! Я — ваш должник!

— Скажете тоже, Георгий Олегович! Мы вроде с вами одним делом занимаемся — преступников ловим. Какие промеж нас могу быть долги? — удивился он.

Надеясь, что место жительства пресловутой Баронессыосталось прежним, я выскочил на улицу, поймал пролётку и покатил на ней.

Вот и нужный дом.

Я расплатился с извозчиком и, увидев вышедшего по утру на уборку дворника-татарина, подошёл и стал расспрашивать про Куделина.

Дворник сначала сплюнул и назвал меня и Баронессу нехорошим словом, но, когда я показал служебное удостоверение, то успокоился и сообщил радостное известие, что Куделин как жил, так и продолжает жить в этом доме. Более того, его квартира каким-то загадочным образом не попала под уплотнение, что наводило на мысли о некоторых связах Баронессы.

— А где он сейчас — дома?

— Дома, конечно! Дрыхнет до обеда и только потом на улицу выползает. Ни работает, ни служит… На что живёт человек — непонятно! — горестно покачал седой головой татарин.

— А гостей у него нет?

— Не могу тебе сказать, начальник. Я за ним не слежу.