— Может быть, потому что я — не её собачонка?
Авелин вздохнула так, будто я — ребёнок, которому она пытается объяснить элементарную вещь.
— Кай, ты — один из моих лучших друзей, но иногда мне кажется, что свои мозги ты вынимаешь и хранишь в каком-то месте, куда доступа нет никому, и тебе в том числе. Иди к ней. Сейчас. Не просирай шансы — их жизнь выдает не так уж много.
Чуть подумав, я поднялся на ноги и проходя, хлопнул Авелин по плечу. Всё же с подругой мне повезло — умная, понимающая, капитан полиции. Весь комплект, так сказать. И знает, когда мне пинка нужно дать. Душевного такого, чтобы не зевал.
Постучав в дверь спальни Кук, я не услышал ответа. Поэтому, решил просто войти. В конце концов, дом всё еще принадлежал мне. Приоткрытая балконная дверь дала мне подсказку, где искать Давину. Она действительно оказалась там — стояла, держась за перила, в одном свитере и даже не вздрагивала от весьма ощутимого ветра.
— Ты как? — чуть помолчав, всё же подал я голос.
— Нормально, — отозвалась девушка, даже не повернувшись, — Как это получилось?
— Что именно? — я подошел ближе, вставая позади Кук.
— Там внизу. Как я узнала, о чем вы все думаете?
— Ментальная связь всегда была у нас в прошлом. Проявлялась она обычно в моменты опасности — такие, как сегодня. Позволяла нам действовать более слаженно и не допускать ошибок.
Почти не допускать. Одну ошибку мы всё же совершили. А точнее — я совершил. Когда не смог остановить её от безрассудного и необдуманного шага. Который в итоге стоил ей жизни. Если бы мы атаковали все четверо — пламя распределилось бы на всех. Да, мы пострадали бы, но выжили. Черт, да хватило бы и двоих! Но я не успел, и в итоге вся мощь обрушилась лишь на эти плечи. Только Один знает, какую вину я чувствую за то, что тогда не спас её.
Но вслух я этого, разумеется, не сказал. Не все мои мысли предназначены для общего доступа. Что-то останется со мной навсегда.
— Кай, — тихий голос Давины заставил меня поднять на неё взгляд, — Я должна тебе кое-что сказать.
И почему-то тон, которым она это произнесла, как и глаза, которые прожигали меня насквозь, дали мне понять как никогда отчетливо — то, что она скажет, мне очень не понравится.
Давина
Тяжело ставить точки, когда не было и начала. Но я должна была это сделать. Это стало понятно, когда я вспомнила, как горела раньше. И нет — я испугалась не боли. Я понимала, что путь Хранителя — это жизнь, полная боли и крови. Этого не избежать, как бы я не пыталась. Мне придется убивать — да это будут твари из другого мира, но их кровь будет на моих руках. И тот факт, что если я не буду этого делать — погибать будут люди, не приносил мне облегчения.
Нет, смерть меня не напугала. Меня ужаснуло то, что я поняла, почему Лета это сделала. И причина её решения стояла сейчас передо мной. Она — или я — настолько испугалась, что может потерять Кая, что предпочла умереть сама, не рискуя им. И та глубина ее чувств, которую она испытывала, та любовь, которую она питала к бледному, худому мальчишке — вот что внушало мне страх перед будущим. Хотя бы потому, что я этого не хотела чувствовать.
— То, что произошло, — медленно, подбирая слова, произнесла я, — Этого больше не должно повториться. Мы не можем — и не должны — быть вместе.
К чести мужчины, ни один мускул на его лице не дрогнул. Голос тоже был ровным, когда он открыл рот, чтобы задать мне вопрос:
— Я могу знать, почему?