— Горизонт чист!
Всплываем. Не успели загрохотать дизеля, как сипло забасили ревуны: «Пап–пап–пап–пап–пап…»
— Срочное погружение!
Смолкают дизеля. Чуть слышно подвывают электродвигатели. Тишина в отсеках. Нельзя громко разговаривать и стучать. Наверху противник. Не условный. Настоящий. Всплываем и тотчас ныряем. Опять всплываем, чтобы подзарядить батареи. Но лишь ночью идём надводным ходом, вентилируем отсеки.
Пройдут годы, и дотошные историки назовут этот период противостояния двух могучих держав «холодной войной на море». И действительно, в тайной, скрытой подводной войне гибли субмарины как с одной, так и с другой стороны.
Трагический список погибших советских лодок после Великой Отечественной войны открыла М-200, 21 ноября 1956 года в Суурупском проливе Балтийского моря протараненная в темноте эсминцем «Статный». Погибли 28 подводников.
26 сентября 1957 года М-256 Балтийского флота производила замеры подводных скоростей на полигоне возле Таллинской военно–морской базы. Лодки этого 615‑го проекта на флоте прозвали «зажигалками» из–за использования жидкого кислорода для окисления топлива в двигателях мудрёной конструкции с известковым поглотителем. Не удивительно, что на глубине 70 метров в её кормовых отсеках вспыхнул пожар. «Малютка» всплыла, но через газоотводы в неё поступала вода и лодка ушла на дно. Погибли 35 человек. За испытания двигателей с химическими поглотителями поплатились жизнями многие моряки с М-255, М-257, М-259, М-352 и М-401. Счастливчиками оказались лишь подводники лодки М-351 Черноморского флота. Во время срочного погружения в бухте Балаклава на «малютке» не закрылась захлопка подачи воздуха к дизелям. Забортная вода хлынула в шестой отсек. Лодка провалилась на глубину 84 метра и почти торчком врезалась кормой в илистое дно. Её с трудом вырвали из тисков ила с помощью буксирных канатов. В живых остались все.
С-117 Тихоокеанского флота при невыясненных обстоятельствах исчезла в апреле 1952 года в Татарском проливе. Погибли 52 моряка. Лодка до сих пор не найдена.
27 января 1961‑го, в 01.30, в сильный шторм отрабатывая курсовую задачу, в Баренцевом море погибла С-80 проекта 644. (Командир капитан третьего ранга А. А. Ситарчик). Она шла под «РДП» — (работа дизеля под водой). В мороз поплавковый клапан выдвижного устройства–шнорхеля обледенел, не закрыл шахту. Вода хлынула в моторный отсек и затопила его, отчего лодка получила большой дифферент на корму и провалилась на глубину 196 метров. Через семь лет лодку нашли и подняли. Погибли 68 подводников.
В том же январе 1961 рванули торпеды на Б-37, стоявшей в Екатерининской гавани у пирса в Полярном. Мощным взрывом разворотило соседнюю лодку С-350. Погибли 122 моряка. Удивительно, что из всего экипажа Б-37 уцелел лишь один командир: капитана второго ранга Бигебу взрывом отбросило в воду. Контуженного офицера навестил в госпитале главком ВМФ Горшков и «утешил»:
— Твоё место не здесь, а с экипажем на кладбище в губе Кислой.
Там и похоронили останки тел: опознать кого–либо было невозможно. Ныне на морском кладбище в губе Кислой царит запустение.
8 сентября 1967 года — пожар на первой отечественной субмарине К-3 «Ленинский комсомол». Погибли 39 человек. В тот трагический день лодка уже восьмидесятые сутки несла боевое дежурство в Средиземном море. Помощник командира корабля капитан первого ранга в отставке Александр Лесков позже вспоминал: «Я услышал короткий аварийный вызов непонятно из какого отсека и страшные крики заживо горящих людей по громкоговорящей связи. Потом в центральный пост влетели замполит и механик: на мгновение я увидел за их спинами пламя, словно из сопла самолёта, и как из первого отсека во второй врываются горящие люди. Но дверь между отсеками тут же захлопнулась».
Железный закон подводников — в случае любой аварии каждый отсек задраивает люки, и отделённый от товарищей стальной переборкой принимает свою судьбу: жизнь или смерть в огненном вихре, в холодном, заполненном водой мраке, в удушливом дыму, в ядовитом фреоне и сероводороде.
8 марта 1968 года. Гибель К-129 в автономном походе. Жервами катастрофы стали 98 человек. О трагедии этого подводного корабля, разделившего печальную участь многих отечественных и зарубежных собратьев, я расскажу несколько подробнее, собрав воедино разношёрстную информацию из различных источников.
24 февраля 1968 года дизель–электрическая ракетная подводная лодка К-129 отошла от борта «Невы» в бухте Крашенинникова (прежнее название — бухта Тарья) и взяла курс в океан на боевое дежурство. 8 марта лодка не вышла на связь. О причине радиомолчания её запросили через два дня. В ответ — ничего. Начали искать. Шли по маршруту исчезнувшей субмарины. Никаких признаков катастрофы. Только в начале мая, когда лодка из нейтральных вод не вернулась на Камчатку, стало ясно: К-129 погибла. Рассматривались несколько версий насчёт причин катастрофы, но вероятнее всех одна: советская лодка стала жертвой столкновения с американской атомной субмариной, имевшей большее водоизмещение и более прочный корпус. Как раз в ту пору в японскую базу Йокосука зашла на ремонт с сильно повреждённой рубкой американская АПЛ «Суордфиш» (Меч–рыба), которая несла в районе катастрофы боевое патрулирование. Позднее там же была замечена другая субмарина «Хэлибат» (Палтус), по наводке которой американцы узнали точные координаты затонувшей на пятикилометровой глубине К-129: 40 гр. 06 мин. сш и 179 гр. 57 мин. зд.
Суперсекретная операция «Дженнифер» по подъёму советского ракетоносца началась летом 1974‑го года, для чего было построено специальное судно «Гломар Эксплорер». На её проведение Штаты затратили около 400 миллионов долларов. Во время подъёма лодка переломилась. Американцы подняли носовую часть, где обнаружили тела шестерых моряков, которых с почестями под гимн Советского Союза похоронили в море. Удалось ли им добыть баллистические ракеты, ради которых всё и затевалось, пока неизвестно, как и противоречивы сведения о количестве поднятых тел и местах их захоронения.
На подводной лодке К-129 мне приходилось бывать неоднократно. К-129 была в составе 29‑й дивизии ракетоносцев и являлась родной сестрой К-136. Я спускался в «сто двадцать девятую», проходил в четвёртый отсек к закомому по учебному отряду Владимиру Лезину. Видел командира К-129 капитана первого ранга Владимира Ивановича Кобзаря и его старпома капитана второго ранга Александра Михайловича Журавина. С командиром БЧ‑2 капитан–лейтенантом Ореховым довелось поговорить. Он запомнился мне красивым, строгим, умным офицером, и в то же время простым в обращении с рядовыми матросами. Я с завистью смотрел на него.
Был жаркий солнечный день. Мы стояли у верхнего среза первой ракетной шахты, открытой для покраски. Лезин нечаянно уронил малярную кисть, брызги сурика запачкали китель Орехова. Он с улыбкой погрозил кулаком:
— Ну, Вовка, убъю…