Чувствуя горечь, не знал, что и делать. Сколько раз в детстве я рыдал о матушке. А сейчас если Амина все же она, то не слишком ли я груб? Мне бы упасть ей в ноги и молить о прощении. Прощении меня, отца и всего сурового Востока… Только в этот миг я понял, что у нас все же довольно жестокое отношение к женщинам. К матерям… К женам… К наложницам…

Но беспокоили меня сейчас не жены и наложницы. Меня беспокоила всего одна женщина. Женщина, которая, возможно, является моей матерью… Но она не только мать… Она была наложницей для моего отца. Все мы играем разные роли. Я шейх для населения своего эмирата. Я муж и отец. Я властелин. Для почившего отца – сын.

Амина подошла ко мне впритык, нас разделяли всего несколько сантиметров. Она посмотрела пристально, да так, что у меня поджилки затряслись. И только сейчас я увидел цвет и глубину ее голубых глаз. Раньше мне казалось, что она кареглазая. От ее нетипичного для арабской женщины облика поежился.

Как вдруг она дернула прядь своих волос и вручила ее мне.

– Проверяй, сынок! – произнесла с усмешкой, развернулась и вышла из комнаты.

Мысли разбегались. Сколько лет я горевал по женщине, которая и не была моей матерью. Сколько лет смотрел на ее фото с обожание и благоговением. Но она для меня никто. Она даже не растила меня.

В голове произошел диссонанс. Моя официальная мать и та, кого гнобили. Две женщины приблизительно одного возраста, а насколько разная судьба… Одна умерла в родах. По всей видимости, с ней погиб и младенец. А вторая родила, но из-за того, что она для страны никто, ей заткнули рот.

Растирая виски, впервые в жизни захотел плакать от несправедливости… к женщинам. Как? Почему в моей голове вообще возникли такие мысли? Я ведь шейх, глава эмирата Дубай… Для меня априори не должно быть это странным. Так я воспитан, так велели мои предки и Великий Аллах.

Что со мной сделала Софья, раз отношение к женщинам в моей стране я теперь считаю несправедливым. Или дело не в ней… А во мне… В моих реальных корнях.

Набрав своему помощнику, дал задание.

– Выясни мне все об Амине. Всю поднаготную. Откуда она, кем была до, как жила. Все! И привези ее в Абу-Даби в моей отель. Мне нужно с ней поговорить. Я здесь буду еще три дня.

– Да, господин! – молнией ответил. – А как везти? Машиной или вертолетом?

– Вертолетом, так быстрее.

– Будет выполнено, господин!

Положив трубку, улыбнулся. Не учитывая того факта, что все в моей жизни фальшь, я был рад… Матушка, родная мамулечка жива! Я смогу поцеловать ей руки и упасть в ноги… Скажу ей спасибо за то, что подарила жизнь…

Быть может есть еще человек, кому следует сказать спасибо… Это Софья. Она ведь мне рассказала. Бросила ту колкую фразу, после которой я не смог закрыть глаза на ее слова. Как я могу ее отблагодарить? Чем могу порадовать?

Недавно мы спорили и я был уверен, что докажу ей, что она не права. Но она оказалась права… А ведь очень хотелось ткнуть ее носом, доказать, что она глупа, наивна и совсем не ведает, что говорит. Как теперь «тыкать»?!

Нет, я конечно не думал, что Софья умнее меня или использует логику как-то лучше. Ей просто повезло. Ей сказали об этом. А мне пришлось узнавать самостоятельно. Впрочем… Именно она натолкнула меня на мысль. Ее своенравный характер и длинный язык сыграли все же свою положительную роль. Я прозрел. Прозрев в том, что моя матушка не та, кем я считал. Зато та, в ком не видел равного мне человека.

Зайдя в отель, отпустил свою охрану. Поднимаясь на лифте, был в каком-то слишком приподнятом настроении, как вдруг у входа в мой президентский номер я увидел… свою жену № 1.

– Айла, ты что здесь делаешь? – спросил, нахмурившись.