Судьба Империи

Наследие Первого Рима осваивали варвары.

Первые вожди, вторгшиеся в центральные области Империи, Одоакр и Теодорих, были сравнительно образованными людьми, вкусившими римский образ жизни. Они пытались управлять ею и стремились сохранять в неизменности имперские принципы управления: назначали магистратов, признавали полномочия магистратов выборных, издавали эдикты и в целом вели себя, как подобает правителям Рима, разве что не именовались императорами. Они покровительствовали образованию и учёности, приближали к себе философов, учёных и юристов.

Но остальные предводители варваров и не пытались править империей — они просто захватывали территорию, соразмерную потребностям своего народа, и становились на ней начальниками (duces) или королями (reges), оставаясь племенными вождями. Они вырывали эти территории из тела распадающейся империи вместе с городами и сёлами, порабощали сельское население и обирали городское, позволяя, впрочем, и тем и другим жить так, как те привыкли. Сами же — как и их племена — продолжали вести образ жизни, описанный еще Тацитом: из всех богатств ценили только стада и питали отвращение к жизни в городах[11].

В обоих случаях романское население сохраняло свой образ жизни, поэтому римское право продолжало действовать на всей территории бывшей империи. С одной лишь разницей: в областях, захваченных племенами, переставало действовать — за ненадобностью — римское публичное право, задававшее принципы государственного устройства империи и охранявшее его. В ходе непрестанных междоусобных войн и переделов территории оно постепенно отмерло и там, где римские порядки поначалу пытались сохранить. Вместе с ним ушло из умственного кругозора насельников Европы и само понятие империи, осталась лишь неопределенная память о ней. Попытки воссоздания империи на европейском пространстве, неоднократно предпринимавшиеся под эгидой католической церкви — от Карла Великого до Максимилиана I Габсбурга, — не увенчались успехом: идеал империи-ойкумены, как средоточия мира и порядка, не был понят и усвоен народами Европы.

Междоусобные же войны, выражающие племенную рознь и соперничество, стали главным способом существования образовавшихся на этих пространствах варварских королевств, княжеств и герцогств. А место публичного права, ранее оберегавшего здесь мир и спокойствие, заняло право войны, узаконившее междоусобные войны. Наследующие этим варварским образованиям на сегодняшний день так называемые национальные государства Западной Европы довели свои непрерывные междоусобные войны до Мировой Войны, которую вынуждена была прекратить Россия. В результате Европа стала колонией США — после того как мы отказались поддерживать социалистическое строительство в Восточной Европе за свой счёт.

Между тем Второй Рим — Константинополь и Византия — осуществил грандиозный проект систематизации римского права, увенчавшийся Дигестами Юстиниана, и возобновил его преподавание под эгидой государства. Этим были укреплены основы управления Империей. Он провозгласил симфонию государственной и церковной власти, задав идеал власти — в отличие от господства как принуждения к рабству — абсолютную добровольность подчинения на основе свободной воли. Византия, пока существовала, была наглядным опровержением претензий Запада на вселенскую духовную и светскую власть. Когда Византия пала под бременем внутренних раздоров и натиском извне, мы оказались единственными ее наследниками. Хотя Русь никогда не была под её властью и неоднократно воевала против Константинополя. Имперский урок Византии нами усвоен.

Кризис западного христианства

Продолжением реализации европейского проекта после падения Первого, Великого Рима стала Восточная Римская империя — Византия (это название дано ей Западом). Западная же Римская империя была уничтожена варварами, которые, собственно, и стали впоследствии западноевропейскими народами по мере усвоения и осознания цивилизации, отпечатанной на них в основном дохристианским римским владычеством и войнами. Во времена же расцвета Византии для Запада наступили «тёмные века».

Христианская вера менялась на Западе. Кризис западного христианства характеризует всю историю Запада. Это главное содержание его истории.

Блаженный Августин определял Церковь — единство душ перед Богом — как единственно возможное до второго пришествия Христа Царство Божие. Ясно, что предстоятель Церкви в таком понимании — фигура вторичная, производная от всех её членов, поэтому и назывался он «рабом рабов Божьих» — vicarius Dei по латыни.

Когда после тысячелетия единства Церкви на Западе началась антихристианская контрреволюция, Римский Престол устремился к светской власти и воспользовался другим значением слова vicarius, обозначавшего в имперской администрации наместника области, чтобы объявить предстоятеля Церкви наместником Бога на земле. Так папство стало ересью, утверждавшей непогрешимость Папы как основание его мирской власти.

И к началу второго тысячелетия Римский Престол, сначала взявшийся просвещать и обучать грамотности западноевропейское население, соблазнился светской властью, начал назначать и смещать королей, вести собственные войны. В эту политику закономерно вписывались и мероприятия по насильственному распространению католической веры — крестовые походы, миссионерство, обращение других народов в ходе их завоевания. Поэтому Запад делал всё для уничтожения Византии, государства изначального христианства — православия, хотя Византия могла быть его сильным союзником для защиты от военного натиска ислама. Но Запад считал Византию более опасным соперником, чем ислам. Запад опасался православия и его способа синтеза с государственностью. Византия простояла тысячу лет.

Россия приняла цивилизационную европейскую инициацию от Византии задолго до её падения. В том числе мы обрели и сохраняем неискажённую веру в Христа — православие.

Кризис же западного христианства сначала проявился в самом католичестве — папской ереси с её инквизицией и индульгенциями, реакцией на которые стала Реформация (включая появление англиканской церкви и многочисленных протестантских сект). Впоследствии протестантизм распался на секты, многие из которых, отвергнув вместе с единством вселенской Церкви и Откровение, занялись приватизацией Духа, переставшего быть Святым. Именно протестантизм породил феномен «избранных» (которые «избрали» себя сами), построивших капитализм — модернизированный вариант рабовладельческого общества, где рабовладельцы не обязаны содержать рабов. Теперь рабы должны выживать сами, а их господа получают от них чистую прибыль — отчуждённую энергию, жизнь. То есть труд.

Реформация подвела к деизму, отчуждению Бога от его Личности, а потом и к неизбежной на этом пути идеологии Просвещения, представлявшей собой полностью негативную религию, веру в «ничто»[12] вместо веры в Бога. Просвещение подготовлялось и предшествующей идеологией Возрождения, верой в человека, понимаемого в дохристианском, языческом смысле.

Просвещенческое «ничто» весьма функционально. На это «пустое место» впоследствии с лёгкостью подставляются Природа, Разум, самообожествлённый Человек и Субъект-Народ. Так или иначе, Человек становится на место Бога. Западноевропейский человек объявляет себя самого источником Воли, то есть усилия по отношению к бесконечному. Развивается философия обоснования субъекта (мыслю = существую), которому противостоит лишь объект, лишённый жизни, воли, сознания, разума. Этот субъект и есть основа либеральной свободы — свободы, которой не мешает Бог.

К началу ХХ века носители «субъективности» уже демонстрируют явные симптомы несостоятельности, а начало XXI века обнаруживает её окончательно. Реально ни индивид, ни народ (ни их промежуточное состояние — коллектив) в качестве «бога» ничего не могут. Они оказываются материалом истории. Кризис, который мы переживаем во всех измерениях — политическом, культурном, экономическом, — есть кризис философии субъекта, религии человекобожия.

Наука и вера Просвещения: расставание с Богом