Александр Гучков — один из самых ярких и интересных политических деятелей дореволюционной России. Типичный представитель коммерческих московских кругов, в которых он был одним из виднейших общественных лидеров, Гучков сделал карьеру во многом самостоятельно и очень быстро. Во время войны в Трансваале он, бросив дела, сражался на стороне буров; во время Русско-японской войны без конца разъезжал по Маньчжурии в качестве делегата Красного Креста, не преминув подметить практически все недостатки старой военно-бюрократической организации. Участвуя в политическом движении как член партии умеренных либералов, Гучков во время революционных волнений 1905 года представлял правый фланг земских и муниципальных организаций, причастных к реформаторскому движению. Порвав с либералами типа Милюкова, возглавил консервативную партию октябристов («Союз 17 октября», получивший название в честь первого конституционного манифеста Николая II, изданного 17/30 октября 1905 года).

Октябристы оказывали конституционную поддержку кабинету Столыпина после роспуска летом 1906 года Первой Думы и подавления народного антиправительственного восстания. Сам Гучков стал близким другом и доверенным лицом всесильного премьер-министра.

Избранный председателем ультраконсервативной Третьей Думы, он получил возможность досконально познакомиться не только с бюрократической организацией имперской России, но и с самим императором и его окружением. По натуре смелый, независимый, одаренный редкой политической интуицией, Гучков ожесточенно боролся с окружавшими трон «темными силами», направляя первые атаки против безответственного влияния великих князей, потом против всемогущего Распутина.

Гучкова особенно занимали военные проблемы. Вскоре вокруг него собрались молодые талантливые офицеры Генерального штаба, что вызвало при дворе беспокойство и подозрения. Императрица Александра Федоровна насмешливо прозвала круг этих военных, в том числе генералов Гурко и Поливанова, «младотурками»[19]. Действуя в согласии со многими членами Думы, «младотурки» немало сделали для реорганизации русской армии и укрепления национальной обороны.

Но со временем Гучков с друзьями убедились, что никакая серьезная деятельность в общественной сфере, особенно связанная с обороной страны, практически невозможна при существовавшем режиме.

С назначением на пост военного министра абсолютно бездарного генерала Сухомлинова, с ростом влияния полуграмотного крестьянина Распутина на решение государственных вопросов величайшей важности у Гучкова не осталось никакой надежды на мирное эволюционное разрешение кризиса самодержавия.

Ничуть не желая стать свидетелем вспышки массового революционного движения и не соглашаясь мириться с самодержавным режимом, лидер октябристов держался подальше от революционных тенденций, с каждым днем все сильнее заметных в стране. Он этого не одобрял. По его мнению, избежать революционного хаоса позволило бы только объединение всех умеренных сил, либералов и консерваторов, общими усилиями пришедших к политической власти. Еще до войны, в 1913 году при Четвертой Думе, Гучков призывал депутатов встать на его сторону в борьбе за власть. В начале мировой войны он, будучи представителем Красного Креста в Восточной Пруссии, оказался свидетелем первой катастрофы русской армии, полного истребления армии генерала Самсонова при Сольдау (Танненберге) и огромных потерь среди лучших гвардейских полков из-за небрежности и преступного бездействия генерала Ренненкампфа.

«На фронте в 1914 году выяснилось, что я стал революционером», — заключил Гучков, уходя с поста военного министра Временного правительства, в последнем своем выступлении на совещании фронтовых делегатов 12 апреля в Таврическом дворце.

Через несколько месяцев, 15 августа 1917 года, выступая в качестве свидетеля перед Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, он вновь признался:

«Когда мы с друзьями в предреволюционные месяцы искали какой-нибудь выход из положения, то уже считали невозможным в сложившихся обстоятельствах смену и преобразование правительства путем нормальных выборов политических деятелей, пользующихся доверием народа, передачи высшей власти другим держателям. Слишком много преступлений скопилось на совести императора, императрицы, всех тех, кто с ними необъяснимым образом связан. Прежняя власть не оставляла никакой надежды на здравомыслящую политику. Мне стало ясно, что император должен отречься».

Зимой 1916/17 года Гучков уже не ограничивался размышлениями о восстании, а энергично занимался его подготовкой вместе с М. И. Терещенко, известным миллионером и филантропом, будущим министром иностранных дел Временного правительства. Чувствуя приближение непоправимой катастрофы, он, заручившись согласием генерала Крымова, будущего организатора Корниловского мятежа, разрабатывал план государственного переворота. Его осуществление запоздало. Вместо замены царствующего монарха, династию целиком смела волна народного восстания.

Естественно, Гучков с друзьями больше не имели возможности сторониться революции.