Книги
Русская пехота в Отечественной войне 1812 года
Ламберт с пехотой и частью кавалерии, совершив ускоренный ночной марш, прибыл к Борисову ранним утром 9 ноября, но оказалось, что за несколько часов до этого стоящие в городе незначительные силы французов были усилены дивизией Я. Г. Домбровского. Перед русским авангардом встала задача захвата находящегося на западном берегу реки тет-де-пона – предмостного укрепления, состоявшего из двух редутов с ретраншементом в центре. Численность неприятеля в городе к этому моменту превышала силы русской пехоты, но Ламберт принял решение атаковать позиции противника, пользуясь темнотой. Он оказался абсолютно прав: некоторый сумбур, воцарившийся в городе с приходом польской дивизии, помешал Домбровскому должным образом подготовиться к отпору, а столь быстрого появления русских войск никто не ожидал. Майор 14-го егерского полка Я. О. Отрощенко вспоминал: «Мы видели неприятельские пикеты, расположенные в поле. Они сидели возле огоньков, не зная того, что мы окружаем их. 14-й Егерский полк взял влево и пришел к редуту без малейшей тревоги. Стоявший на валу часовой показывал нам рукой к Борисову, не признавая нас за неприятелей, потому что еще темно было: мы шли около самого рва в ту сторону, куда указывал часовой». На левый редут двинулся 38-й егерский полк, в центре шел сам Ламберт с 7-м егерским. 2-й батальон 14-го егерского, двигаясь взводной колонной, дважды встречал в темноте колонны врага, но так и не был опознан. Возле первой неприятельской колонны Отрощенко предложил дать залп 1-м взводом, но полковник Красовский, пытаясь обеспечить бесшумность нападения, закричал «пардон», и польский полк, как ни странно, принял егерей за французов. Батальон Красовского повернулся кругом и двинулся в другую сторону, но и там наткнулся на колонну противника. И снова Красовский воспользовался своей уловкой, но тут уже Отрощенко «с досадой сказал «8-й взвод, стреляй». Раздались выстрелы, несколько человек тут же упали, прочие побежали назад и бросили два орудия и двух волов; орудия и волы взяты и я тотчас приказал одному взводу броситься в редут, который не был еще занят никем; в то же время бросился было туда и неприятель из другого редута, но его встретили выстрелами. В это время закипела перестрелка везде.
Первый батальон, спустившись вниз, увидел кучку кавалеристов, стоявших возле моста. Стрелки наши пустили к ним пули; один из них упал, прочие бросились на мост и ускакали в Борисов. Впоследствии оказалось, что тут был польский генерал Домбровский, командовавший этим отрядом, в это время он делал диспозицию и был тут ранен в руку»[123, стр. 62].
38-й егерский полк ворвался в левый редут, был выбит поляками, перегруппировался и совместно с 7-м егерским вновь пошел в атаку. Именно 1-й батальон 7-го егерского полка майора Михеева захватил валы редута. Первым взошедший на вал прапорщик полка Столяревский был тяжело ранен, во рву был также тяжело ранен прапорщик Выстребенцов, прапорщик Карвовский со стрелками обстреливал амбразуру и во рву получил легкое ранение в голову, был убит майор Азарич и ранен майор Михеев; наконец, на самом валу был убит генерал-майор Энгельгарт. 7-й егерский захватил 2 орудия и до 500 пленных, 38-й полк, также потерявший немало чинов, среди которых 4 офицера, закрепился на редуте [156, стр. 53].
Дорога к самому городу от тет-де-пона проходила по свайному мосту длиной не менее 600 метров. Для обеих сторон сохранение моста было приоритетной задачей, поэтому попыток уничтожения его даже не предпринималось. К 10 часам утра неприятель укрепился в ретраншементе и забаррикадировал вход на мост. Посылаемые из города зарядные ящики подвергались обстрелу, поручик 38-го егерского полка Браилица из ружья убил двух лошадей в одной из упряжек.
Часть вырвавшихся из предмостного укрепления войск, а также подошедший арьергард Домбровского пытались вернуть утраченные позиции, но были отброшены 13-м егерским, Витебским пехотным полками и кавалерией.
Около полудня Ламберт повел 13-й и 38-й полки на штурм ретраншемента, но был ранен, как и командиры обоих полков; оставшиеся без командования егеря отступили. Генерал-майор В. В. Вяземский привел в порядок батальоны и возобновил наступление, направив 7-й егерский на левый фланг укрепления, а 14-й егерский – в обход правого фланга. Сам Вяземский получил смертельное ранение, из строя вновь выбыло немало солдат и офицеров, но укрепление было захвачено. Егерские полки вышли к мосту.
Отрощенко так описывал дальнейшие события: «Длинный через реку Березину мост представлял небезопасный дефилей, особенно при виде орудий, защищавших его. Полковник Красовский предоставлял честь идти вперед командовавшему 13 м Егерским полком полковнику Избашу, но тот отвечал «ступай ты»; полковник Красовский, оборотясь к нам, сказал: «14-й Егерский полк, вперед», и мы уже были на мосту. Наш молодец полковник шел впереди с первым батальоном, я со вторым вслед за ним. За нами прочие полки сомкнутыми полузводными колоннами. Мы уже прошли до загиба моста, на конце его видели зевающие две гаубицы большого калибра; но вдруг из-за строений показалась неприятельская колонна. Егеря 1-го батальона закричали «ура!» и остановились. Я для куража сказал: «Второй батальон на руку, вперед, ура!» Вместе с этим все двинулось бегом за полковником. Колонна неприятельская отступила назад и рассыпалась между строениями; егеря вбежали в город…» [123, стр. 63]. Майор Отрощенко, очевидно, был неплохим психологом. Его приказ 2-му батальону атаковать с ружьями на руку означал, что замыкающие солдаты впередистоящего батальона могли попасть на штыки; немудрено, что после этого весь 1-й батальон поспешно подался вперед.
Русский солдат в походе. И. К. Эрхард. 1815 г.
К 17 часам город был полностью захвачен. Потери Домбровского составили около 2500 человек и 6 орудий. Отряд Ламберта потерял около 2000 человек, в основном пехотинцев, то есть потери в ряде полков достигали 50 % численности.
Вечером 9-го ноября в Борисов вошел отряд Ланжерона, а на следующий день – сам Чичагов. Самым логичным действием в сложившихся условиях было бы остановиться на западном берегу, заблокировав мост, и на этой позиции встретить войска Наполеона, но Чичагов стремился к скорейшему соединению с корпусом Витгенштейна, а потому перевел основную часть армии и все обозы на левый берег.
11 ноября авангард, теперь уже под командованием генерал-майора П. П. Палена 2-го, выступил в восточном направлении, но у деревни Лошница подвергся нападению корпуса маршала Ш. Н. Удино. Артиллерия вскоре была подавлена огнем французских батарей, кавалерия не могла действовать из-за недостатка места, поэтому вся тяжесть боя легла на пехоту авангарда, колонны которой стояли у самого леса. Отрощенко вспоминал: «Французы тотчас стали наступать решительно. Их кавалерия шла густой колонной. Мы встретили ее сильным огнем и нанесли ей смерть. Но она, презирая опасность, бросилась к пехоте и заставила ее принять с дороги в лес, и пошла по дороге густыми непрерывными колоннами. Мы с близкой дистанции били любого кавалериста. Но они не обращали на нас внимания, шли, можно сказать, стеной. Они все были закоптевшие. Латы заржавленные, хвосты на шишаках обгоревшие, одежда порванная, прожженная. Некоторые имели на себе салопы и разные лохмотья.
Я с батальоном держался возле дороги, и егеря мои беспрестанно валили и всадников, и лошадей, пока были патроны. Густой лес и болота затрудняли мое отступление; люди устали и промокли, мокрый снег с елей валился на нас, но к вечеру подул северный ветер, и стало морозить…» [123, стр. 63].
Стремительное наступление французов посеяло настоящую панику в войсках Чичагова, перекинувшуюся даже на части, стоявшие на западном берегу. По воспоминанию генерала Орурка, Апшеронский пехотный полк, посланный в город, «не дошел половины моста и шарахнулся назад» [53, стр. 48]. Большая часть армейских обозов досталась противнику. Генерал-майор князь А. Г. Щербатов пытался организовать сопротивление, но толпа бегущих всадников и пехотинцев из состава авангарда смешала ряды… Французский 24-й конноегерский полк, по свидетельству очевидца, «напал на пеший финляндский стрелковый
Отрезанные от основной армии полки авангарда, расстреляв все патроны, разными способами переправлялись через Березину. Ольвио-польский гусарский полк на крупах лошадей перевез на другой берег батальон егерей. Остатки батальона Отрощенко сначала перешли приток Березины по настеленным жердям, связанным среди прочего и офицерскими шарфами, а затем вместе с разрозненными остатками других полков переправились у деревни Студянка вброд и с помощью одной лодки и казачьих лошадей.
Потери армии в этом неудачном бою оценить довольно сложно, но речь в любом случае идет о нескольких тысячах убитых, раненых и пленных; один только 14-й егерский в этот день потерял до 500 человек, и на следующий день в строю насчитывалось не более 250 нижних чинов.
Еще и 13 ноября остатки рассеянных полков перебирались через реку, но вечером этого дня на восточном берегу появились массы французских войск. Именно у деревни Студянка Наполеон решил организовать переправу для остатков Великой армии, к которой после катастрофы при Красном присоединились достаточно боеспособные корпуса маршалов Н. Ш. Удино и К. Виктора.
Утром 14 ноября французы оттеснили от места будущей переправы высланный для наблюдения отряд шефа 28-го егерского полка генерал-майора П. Я. Корнилова и в течение дня навели два моста через реку. Первым реку перешел корпус Удино, переправа основных сил армии Наполеона началась на следующий день. Кутузов по-прежнему не спешил вступать в единоборство с самим Наполеоном, поэтому вся тяжесть последовавших в окрестностях переправы боев легла на войска 3-й Западной армии и 1-го отдельного пехотного корпуса генерала от кавалерии графа П. X. Витгенштейна. Положение еще более осложнялось неверными действиями Чичагова, совершенно сбитого с толку обманными движениями французов, и в не меньшей степени – противоречивыми распоряжениями фельдмаршала.
Днем 14 ноября к месту переправы подошел отряд генерал-лейтенанта Е. И. Чаплица, пехота которого состояла из 14-го и 32-го егерских полков. В течение дня к русским войскам присоединились еще 38-й егерский полк и 1-я бригада 15-й пехотной дивизии – Козловский и Колыванский пехотные полки; весь отряд занимал позиции на опушке Стаховского леса. Условия местности диктовали тактику боя – почти вся пехота сражалась в составе стрелковых цепей; часть кавалерии пришлось спешить. Существенную поддержку пехоте оказывала сильная артиллерия русских. Вечером батальон Козловского полка, поддержав отступающую цепь егерей, опрокинул колонну неприятеля на правом фланге. Как вспоминал Отрощенко, «мы получали постепенно небольшие и незначительные подкрепления, и сражение шло с ожесточением с обеих сторон, но французы уже пошли большими массами к Зембину; они переправлялись и ночью, и всю ночь была перестрелка».
15 ноября на западном берегу воцарилось относительное спокойствие, нарушаемое только редкими локальными стычками. Интересную ситуацию в своем труде описал А. И. Михайловский-Данилевский: «Иные из наших егерей находились сзади неприятельской цепи, и то же было с неприятельскими застрельщиками. Все стояли в том положении, в каком настигнуты были накануне темною холодной и ненастной ночи. С рассветом наши и французские офицеры разводили стрелков как на учебном поле, без всяких неприязненных действий. Потом с обеих сторон стояли спокойно, день прошел без выстрела. Никто не имел охоты начинать дела. Наши по малочисленности не атаковали, ожидая прибытия армии из-под Борисова, а французы не имели причин завязывать дела, радуясь бездействию русских, дозволившему им завершить переправу» [107, стр. 370, 371].
Основные боевые действия в этот день развернулись южнее, где у Старого Борисова войска Витгенштейна разгромили дивизию генерала Л. Партуно. В бою отличилось ополчение, а также Азовский, Навагинский и 25-й егерский полки. Наутро остатки французской дивизии сдались.