«Потому что природа так же упряма, как мой глупый Тахао, - вдруг понял Шао Хаотико. – Она мало чего может сама, но не желает сдаваться. Подарив столь прекрасную весну, природа призывает людей полюбить мир вокруг. Она призывает нас наслаждаться каждым днём жизни в нём, и мы… мы будем сущими глупцами, если опустим руки! Нам даровано истинное сокровище, - невольно поглядел на лежащий подле него цветок голубой вишни маг, - и только в наших силах сберечь эту драгоценность».

Шао Хаотико поднялся и ненадолго подошёл к растущей в его саду вишне. Он дотронулся лбом до шершавой коры и, нежно погладив её ладонями, сказал:

- Клянусь, я позабочусь о твоём даре.

Тёплый ветер тут же затрепал обильно поседевшие волосы мага, как если бы одобрял сказанное. Шао Хаотико мягко улыбнулся, а затем, вслушиваясь в журчание воды, отошёл от вишни и поднял с белого камня бирюзовый цветок. Он делал это бережно, как будто бы поднимал младенца.

- Ты будешь жить столько, сколько проживу на этом свете я, - тихо пообещал цветку Мастер, меняющий материю бытия.

***

- А ну признавайтесь, для чего вы меня с должности сместить решили? – грозно рявкнул на стоящего перед ним тёмного эльфа Олаф фон Дали, едва за этим самым эльфом закрылась дверь.

- Да ничего я такого не хотел. Господин фон Дали, я сам пока не понимаю как произошло то, что произошло.

Не только по виноватой интонации слов, но и судя по взлохмаченному виду профессора Аллиэра, дроу нисколько не кривил душой. Уж за своим внешним видом тёмный эльф следил. Всегда. Скрупулёзно. Порой Олафу фон Дали даже чудилось, что скорее мир рухнет, нежели некая прядка на голове его профессора некромантии не так лежать будет. Но в настоящий момент глава академии был слишком взвинчен, чтобы вот так вот взять и успокоиться.

- Вы. Мне. Обещали, что пострадает только Мила Свон! – бесцеремонно тыча пальцем в грудь дроу, гневно прокричал он. – Что вы там не так рассчитали, раз у меня в лазарете лежат двадцать два студента и даже сам преподаватель? Чем именно было то вещество, названия которого мне лучше не знать?

В кабинете повисла мёртвая тишина. Даже тиканье часов как будто растянулось, таким долгим показался Олафу фон Дали взгляд, которым Найтэ Аллиэр смерил уткнувшийся в его грудь пухленький палец ректора. Но глава академии не опустил руку. Он был настолько взвинчен, что, напротив, смело уставился в алые глаза. Ему было абсолютно всё равно, что последний из тёмных эльфов с неприязнью морщится.

- Я требую от вас ответа, - даже с гневом процедил глава академии, и профессор Аллиэр, спустя пару секунд молчания, сделал шаг назад. Только тогда, когда палец ректора перестал касаться его, он с грустью вздохнул и в усмиряющем тоне сказал:

- Господин фон Дали, токсикология вам знакома только по общему курсу. Поэтому будьте благоразумны, забудьте про свой вопрос. Я понимаю ваше желание донести до целителей хоть что-нибудь способное помочь пострадавшим, но ваши познания могут вызвать ненужные подозрения. Напомню, вещество, что мы применили, крайне редкое, - это «мы» так резануло по слуху Олафа фон Дали, что он сам невольно от тёмного эльфа отшатнулся. – Да-да, это вещество далеко не всякий эксперт определит. Поэтому нет, нет и ещё раз нет. Если его упомянут при разговоре с вами, так вы нисколько не встревожитесь из-за знакомого названия.

- Проклятье! Я и не встревожусь? Да вы понимаете, что тут вот-вот начнётся? Понимаете?! А я даже не знаю, что мне делать, - схватился он за голову. - Быть может, пока не началось следствие, вообще стоит сжечь корпус Белой Магии дотла?

Само собой, последние слова были просто следствием отчаяния, что испытывал Олаф фон Дали, а потому ему всерьёз не понравилась глубокая задумчивость на лице профессора Аллиэра. «Неужели он сейчас согласится с такой безумной идеей?» - с ужасом подумал бедный ректор, но профессор Аллиэр сказал совсем другое:

- Нет, сжигать ничего не надо. Как я вам уже не раз говорил, то вещество, что мы использовали, вряд ли будет обнаружено. И уж повести себя так, как оно получилось, это вещество тоже никак не могло. Вмешались сторонние обстоятельства, с которыми ни вы, ни я никак не связаны. Поэтому пусть их обнаруживают, это только уведёт от нас след.

- Это только от вас след уведёт. Мне вот никогда не простят такое количество погибших студентов. Понимаете, никогда!

Воскликнув так, Олаф фон Дали на негнущихся ногах подошёл к шкафчику и резкими движениями достал из него бутылку коньяка. Вот только наполнять стакан он не стал. Вместо этого глава академии энергично замотал головой и, решительно поставив бутылку на место, вернулся к себе за стол.