– Ты ненормальный, Назаренко! Тебя же посадят!
– За что?
– Ну… за эти киоски!
– Не докажут. До меня еще столько звеньев… В общем, это не твоего ума дело, девочка моя! Со мной все будет в порядке! А значит, и с тобой тоже!
Назаренко полез с поцелуями, но я поняла еще не все и спросила:
– А рецепт? Зачем же он продал рецепт, если не собирался тебе уступать?! Вот если бы ты заплатил ему за то, чтобы он свои киоски рядом с твоими не ставил, тогда другое дело!
– За это я тоже заплатил. А за рецепт… Я купил его, потому что хороший. Покупателям филипповские булочки здорово нравились. Тут я, конечно, лоханулся… но… В общем, без ошибок не бывает… На них и учимся. Но этот гад у меня еще попляшет! Мои деньги надо отрабатывать, Ритуля.
Тогда я тоже впервые «отработала». За страстный горячий вечер Назаренко подарил мне золотую цепочку. Я не хотела брать, потому что мне тут же вспомнился торговец вкусными булочками, но, увидев не по-доброму полыхнувшие глаза дарителя, тяжко вздохнула и взяла.
Потом я узнала в сводках теленовостей, что некто Филиппов, булочник и кондитер, был найден возле своей торговой точки с проломленным черепом. На мое законное возмущение Назаренко ответил, что он ни при чем, что это не более чем совпадение и что в Питере запросто могут проломить череп кому угодно просто так, за здорово живешь, и не надо для этого ни булочки продавать на чужих местах, ни паленые рецепты за большие деньги втюхивать…
И вот такой человек сидел сейчас рядом с Ленечкой и «мягко» советовал ему отступиться от меня. Я понимала, что сам Назаренко просто так ни за что не отступится. В сводках теленовостей вполне может появиться сюжет о проломленном черепе гастроэнтеролога Зацепина. Мне это очень не хотелось бы слышать. Но так же сильно мне хотелось знать, откажется ли от меня Зацепин, как отказывался уже не раз. Он «подарил» меня Володьке Кашину, не захотел помешать моей свадьбе с Ярославом Миргородским, бросил после смерти Наташи. Он меня предавал уже три раза. Предаст ли четвертый? Неужели не станет за меня бороться? Назаренко, я уверена, пойдет до конца. А что же Ленечка? Я посмотрела ему в глаза и, стрельнув глазами в сторону Ильи, сказала ровным голосом:
– Я хочу быть с ним, Зацепин.
– Уверена? – хрипло спросил он.
Я ни в чем не была уверена, но ответила:
– Да.
Что же ты скажешь, Ленечка? Неужели отдашь меня этому мужлану? Этому булочнику новой формации, которого жаба душит даже красный пиджак себе купить, а не то что в ресторане отобедать?
– Что ж, насильно мил не будешь, – сказал свою коронную фразу Зацепин, натянул джемпер, взял со стола пачку своих медицинских журналов и ушел, даже не хлопнув дверью.
Я не знала, радоваться мне или горевать. С Ленечкой связана чуть ли не вся моя сознательная жизнь, но, похоже, наши отношения уже состарились, вылиняли и изжили себя. Мне хотелось нового, гремучего и пылающего. Все это в избытке обещал мне Назаренко.
После ухода Ленечки я довольно долго в задумчивости стояла посреди комнаты, а Назаренко так и сидел на диване.
– Все сделано правильно, – неожиданно сказал он. – Без жертв.
– А что? Могли быть жертвы?! – вскинулась я.