– Похоже, сапиенсов не учат элементарным правилам. И с этой хамкой мне придется быть в одной пригоршне. Просто замечательно!

Не успела я возразить, как она унеслась в неизвестном направлении. Пришлось молча обтекать, мысленно обрушивая на Чару потоки брани.

– Пойдем.

Пока я в воображении дожаривала ведьму на костре, появился Карат. Мельком глянул на меня и пошел дальше.

Захотелось бросить в него чем-нибудь тяжелым. Но я сдержалась, сжала зубы и побрела следом.

На этот раз привели меня в общую соту молодняка. От взрослых она отличалась бо́льшим размером и тем, что по коридорам бродили дети и подростки с не по-детски серьезным выражением на лицах. Этакие маленькие взрослые, глядя на которых мне становилось грустно.

Прокручивая в голове и так и сяк сведения, которые я сегодня получила, я пришла к выводу, что хотя бы один из моих родителей был вершителем. Мама отпадала, потому что не помню ничего, что связывало бы ее с ковеном. Оставался отец. И, честно говоря, я рада, что росла вне стен гнезда. Пусть часть жизни и прошла в интернате, а другая с Томой, но, по крайней мере, мне была знакома материнская ласка.

Остановились мы возле двери, на которой висела табличка «Видящие».

– Внутри вотчина Улыбки. Она наставница у видящих. Веди себя прилично.

И к чему это он? Я вроде не буянила пока. Скорее, наоборот, местный контингент при мне вел себя неадекватно.

В комнате, больше похожей на обыкновенный школьный класс, обнаружилась за столом хозяйка. Женщина лет тридцати пяти, самая зрелая из тех вершителей, кого я уже видела. Она улыбнулась, лучики-морщинки возле глаз моментально добавили ей лет, но я почему-то сразу же почувствовала к ней симпатию. Улыбка чем-то походила на старую нянечку из интерната, что утешала меня, тогда еще маленькую испуганную девочку, недавно лишившуюся матери.

– Здравствуй, Лизонька, – проговорила она. – Проходи, девочка.

Улыбнувшись, я вошла.

– А ты, Карат, ступай. Займись своими делами. – В голосе женщины появилась строгость. – Мы и без тебя найдем тему для разговора.

Воитель без слов развернулся и ушел восвояси, чему я, честно говоря, была рада.