— Ищи свое убежище, — пошутил Ларионов, затем взялся двумя руками за стоявший рядом небольшой куст ольхи и поднял его. Под ним зияла небольшая черная дыра.
— Вот тут и будешь пока жить, как крот. Влезай, не бойся. Я там и нары-постель тебе соорудил.
Две недели прожил Алексей Тарасов в холодном подземном укрытии. Почти каждый вечер приходил к нему Филат Андреевич, рассказывал новости. Тем для разговора было много: об успехах партизан, громивших фашистские гарнизоны в Железницах, Новохованске и других местах, о зверствах карателей, о том, что слышно о фронте. Алексей рассказывал о работе на Урале, о боевых действиях родного полка. Узнал он многое и о своих спасительницах.
Ольга Михайловна и Полина Семеновна родились и выросли в этих местах. Работали рядовыми колхозницами. Каждая имела по трое малолетних детей. Мужья их — родные братья Тихон и Павел Коваленковы — с оружием в руках защищали Родину. А Александра Филатовна Поднебесная до войны жила в Ленинграде, работала в одном из институтов. В начале июня 1941 года получила отпуск и вместе с двумя маленькими ребятишками приехала в Замошенье к родным на отдых. Здесь ее и застала война.
Слушая эти рассказы, Алексей припомнил некрасовские строчки, знакомые со школьной скамьи:
И хотелось Алексею как можно скорее войти в строй, подняться в небо и беспощадно бить ненавистного врага, приблизить час освобождения родных мест Филата Андреевича, своих спасительниц. Но как это сделать? Где и как перейти линию фронта?
— Ничего, что-либо придумаем, — успокаивал Ларионов. — Вот встретимся с партизанскими разведчиками, они ребята боевые, помогут.
Но все сложилось по-другому. Чтобы перерезать железную и шоссейную дороги, идущие от Полоцка к Невелю, в район деревни Замошенье была направлена рота советских воинов. Она успешно миновала ночью передовую и прибыла в заданный район. Здесь с помощью Филата Андреевича Тарасов и встретился с нашими бойцами. Радиосвязи рота не имела. Доложить о выполнении задания за линию фронта уходили двое связных. Сними покинул Замошенье и летчик Тарасов.
Вечером 3 ноября в колхозном сарае, приспособленном под клуб, летчики смотрели кинофильм. Где-то на середине картины открылась дверь и вошел бородатый мужчина. Киномеханик узнал Тарасова и крикнул:
— Ребята, Лешка!
Могучее «ура!» потрясло стены.
— Кончай кино! — крикнул Женя Маслов и заключил своего друга в медвежьи объятия.
Кто-то крикнул:
— Айда в столовую, неси у кого что есть для встречи.
Радостям и расспросам не было конца.
— Вот твоя кожанка, брал на память, — принес командир звена.
— А вот твоя бритва.
— А вот гитара. Не надеялись мы больше услышать твоих песен под нее. Теперь споем…
Полк понес осенью большие потери в технике. В строю осталось лишь несколько машин. Личному составу предстояло вылететь в тыл за получением новых самолетов. А на аэродром уже прибыла другая часть — самолеты-истребители.
Зайдя к хозяйке дома, у которой он квартировал до своего последнего полета, Тарасов встретил там летчиков из новой части. Его внимание привлек невысокого роста, плотно сложенный, круглолицый, с черными волосами молодой человек. Он лежал на полатях и читал газету. А наутро встал раньше всех и вышел на улицу. У Тарасова вызывала интерес походка этого летчика. Поздним вечером удивлению Алексея не было конца: привлекший его внимание товарищ, сидя все на тех же полатях, снимал поочередно протезы с обеих ног.