Успокоиться не удавалось: в голове вертелась запись. Слова доктора Адама и девушки зациклились, пошли по кругу. Откуда эта девчушка? Какая-то официантка?.. Вдобавок пугали голоса людей, которых она не знала. А хуже всего была та, другая она, – позорная, губошлепая пьянь. Митци в ярости стиснула зубы, услышав Митци Айвз с голосом деревенской дуры. От напряженных размышлений мышцы тела как судорогой свело, вот тогда бокал и треснул.

Вода и пена в раковине потемнели от крови. Тут Митци и узнала на собственном опыте, что глубокий порез в теплой воде не болит. Во всяком случае, сперва не болит. Вынув руку из воды, она увидела, что из рассеченной на запястье кожи кровь хлещет как из трубы. Смотреть было неприятно, поэтому Митци опять сунула руку в воду, на дно раковины.

Теплая вода, глубокий порез… Тело Митци заполняло раковину, словно затыкало дыры в канализации. Интересно, подумала она, долго ли получится так стоять? Или лучше позвать кого-нибудь на помощь? Или ее тело само примет решение…

Фостер свободной рукой провел по гладкому металлу и какой-то грубой решетке. Газовая плита?.. Нога скользнула по металлической дверце холодильника, бедро натолкнулось на ручку. Скользя ладонью по мебельным фасадам, Фостер не отрывал ног от пола и шаркал подошвами по гладкой плитке, опасаясь споткнуться в темноте.

О размерах комнат можно было только гадать; судя по эху, дом огромен. Блаш остановилась:

– Справа перила. Поднимаемся.

Фостер слепо поводил руками, нашел перила. Вверху возник тускло освещенный свод. Лестница привела в комнату размером с баскетбольный зал. Голубые тени утра уже просачивались сквозь грязные окна. Пыль приглушала шаги.

– Это твой дом? – спросил он.

Без еды и воды, без отопления и электричества дом не казался подходящим местом для того, чтобы отсидеться. Фостер последовал за Блаш ко встроенному книжному шкафу; та отодвинула несколько томов в кожаном переплете и покрутила чем-то в глубине за книгами. Раздалось шипение сжатого воздуха, книжный шкаф отъехал в сторону.

Блаш коснулась стены, и засиял свет. Она прикоснулась еще к чему-то, и прохладный воздух заструился из клапанов под потолком.

– Пойдем. Здесь у меня «комната страха». На случай землетрясения: тут и вода в бутылках, и генератор.

Из сумочки она выудила телефон.

– Мобильной связи нет, тут все экранировано то ли свинцом, то ли цинком на случай атомной войны.

Блаш указала на настенный телефон, от которого шел длинный, скрученный колечками провод:

– Но здесь есть проводная связь. Номер, конечно же, не в справочнике.

Словно подслушав, телефон зазвонил. Блаш потемнела лицом и, не отрывая глаз от аппарата, дождалась, пока тот перестанет звонить. После седьмого звонка вызовы прекратились, и она перевела дух:

– Ошиблись номером…

Телефон снова зазвонил, и опять семь раз. Когда звонки начались в третий раз, Блаш подняла трубку.

– Шло! – Блаш прикрыла микрофон ладонью и шепнула Фостеру: – Это друг. Он хоть и продюсер, но парень что надо. – А в трубку сказала: – Погоди, я включу громкую связь.

В помещении будто раскатисто рыгнули.