— Доброе, — он, напротив, оставался серьезным и немного рассеянным. 

— Я готова выполнять любые ваши поручения, — бодро сказала я.

— Вот это личные дела… — Мадейро показал стопки папок, громоздившиеся на полках в шкафу. — Курсантов… Их необходимо сложить по алфавиту. И по годам зачисления. 

— Поняла, — я сразу направилась к шкафу. 

Около получаса прошло в напряженной тишине: я разбирала папки, Мадейро что-то писал за своим столом. Но внезапно он отложил ручку, что-то поискал в ящике и подошел ко мне. В руках у него был некий документ.

— Это ваше направление из университета Фалвейна к нам на стажировку, — произнес он. — Показываю вам для того, чтобы вы не сомневались в моих словах. 

— Спасибо, но это лишнее, — ответила я, возвращая ему документ. — Я уже достаточно убедилась в том, что это правда. 

— Почему вы мне поверили? — ректор привалился плечом к шкафу и скрестил руки на груди. — Не сбежали, не испугались, когда узнали, что вас убил я? 

— Потому что… — в груди защемило, и сердце застучало быстрее. — Вы не отрицали это, честно ответили на мой вопрос. И про свадьбу тоже… А еще вы написали мне ту записку… Сомневаюсь, что вы бы это сделали, если бы хотели мне зла. И вы ждали меня. Ждали ведь? — я посмотрела на него с затаенным ожиданием. 

— Ждал, — его ладонь накрыла мою, и в этот миг шкаф качнулся, одна из стопок накренилась, и папки посыпались на пол. 

— Гхарк, — выругался Мадейро. 

— Сейчас соберу, — спохватилась я, опускаясь на колени. 

— Я помогу, — он тут же присел рядом и начал подбирать разлетевшиеся по полу документы. 

— Еще под столом несколько, — показала я, направляясь туда. 

Ректор тоже оказался там, мы одновременно потянулись за одной и той же бумагой и случайно столкнулись лбами. 

— Простите, — пробормотала я, прикрывая ладонью ушиб. Ох, Калла, какая же глупая и нелепая ситуация! При других бы обстоятельствах было бы даже забавно, но… 

— Я тоже виноват, — ректор вдруг улыбнулся, и моя внутренняя пружина вмиг расслабилась. — Не больно? 

— Нет, мне такие мелочи нипочем, через минуту ничего не останется, — я тоже усмехнулась. 

— Покажи, — Мадейро сам убрал мою руку ото лба и осторожно потрогал ушиб. 

Он держал мою руку, не выпуская, и был так близко, почти лицом к лицу. Мое дыхание против воли участилось, и в животе вспыхнул пожар.