А ведь только что был на волосок от гибели! Моя самоуверенность могла сыграть злую шутку. Сколько времени находился в этом доме? Где-то полторы-две минуты? А она, видишь, что-то почувствовала, собралась и атаковала. Действительно, настоящая ведьма. Но я тоже хорош, экспромтом провел малоподготовленную акцию. Сегодня мне ужасно повезло, а на будущее такие глупые выходки нужно исключить категорически.
Наклонился и потрогал то, что вонзилось в пол: похоже на топорик с длинной ручкой. Томагавк, наверное.
Основательно связал бесчувственного господина Аугусто, на всякий случай пусть немножко поживет, вытащил из перевязи его шпагу и пошел вниз за свечой.
А ведь старуха-то оказалась не совсем старухой, лет сорок, не больше. С чертами лица, очень схожими с Аугусто, видно, близкая родственница, только в черном прикиде, с натянутым на нос платком и клюкой в руках.
Сообразив, что часа три до рассвета у меня еще есть, решил устроить грандиозный шмон. Однако ящик с бумагами, сундук с деньгами и шкатулку с драгоценностями нашел сразу.
Когда разыскивал и возвращал на место свое оружие, меня заинтересовал не до конца задвинутый к стене угол шкафа. Потянув его, увидел, что шкаф открывается, как створка двери на шарнирах. За ним действительно оказалась закрытая дверь. И ключ искать не пришлось, он висел на золотой цепочке на шее у клиента.
Залоговый вексель на земли и имущество Гарсиа лежал прямо сверху, здесь же хранились и другие залоговые и даже банковские векселя на разные немалые суммы. Поэтому, не теряя времени, все бумаги запаковал в лежавший тут же солидный тубус, туда же высыпал драгоценности.
Наличных денег тоже было немало: килограмма четыре золотых монет и серебра килограмм пятнадцать. Увязав все в узлы, решил дальнейший обыск не проводить, а быстрее сматываться, подобрал только широкий поясной ремень господина Аугусто и пристегнул поверх своего. Нагрузившись, как мул, воспользовался шпагой по ее прямому назначению и вернул хозяину, навечно его упокоив.
Не знаю, сколько времени спал, наверное, часа три, но вскочил, как всегда, с рассветом. Организм ощущал усталость, спать хотелось неслабо. Нет, не физическую усталость, а чисто психологическую. Однако показывать это на людях было нельзя, тем более сегодня.
Одевшись, выбежал на улицу и стал выполнять свой обычный комплекс, а Педро, увидев меня, вытащил тренировочные палаши.
День начался.
Ночью вернулся без эксцессов и происшествий. Узел с наличными деньгами притопил в заливчике реки, в километре от замка, а тубус с документами и драгоценностями смог пристроить на голову вместе с одеждой и оружием и притащить с собой.
Следов своих ночных похождений нигде не оставил, арканы тоже убрал, свернул и спрятал на место. Да и здесь моей отлучки никто не заметил.
Конечно, гнать таких нужно в шею, но мне — на руку.
Впрочем, сегодняшний день начался необычно. И Педро во время спарринга был какой-то дерганый и излишне резкий, и моя горничная выглядела испуганной, да и вся прислуга вела себя настороженно. Вначале подумалось, что причина, по которой нанес визит недавний гость, для обитателей замка является тайной Полишинеля, но, прижав и расспросив девочку-горничную, выяснил следующее.
Сеньора всегда была сдержанной и никогда не теряла самообладания, за что вся прислуга замка, а также старшина всех шести ленных деревень ее очень уважали и любили. А еще на протяжении десяти лет хозяйствования никто не видел и не слышал, чтобы дона плакала. Сдерживалась, даже когда поступило известие о гибели супруга. И вот половину этой ночи хозяйка рыдала навзрыд. Все очень расстроились, и никто не знал, что случилось. Мог знать только дворецкий Паоло, который служил еще ее отцу и приехал когда-то в замок вместе с сеньорой.
Девчонка осмелела и стала щебетать безостановочно, пока не прервал. Пора было спускаться в столовую.
Завтрак, обычно начинавшийся веселыми приветствиями и громкими возгласами доны Изабеллы, прошел тихо и мрачно. Сама хозяйка, одетая в закрытое платье темно-коричневого цвета, прошествовала к столу какой-то тяжелой походкой, ее лицо было уставшим, а глаза — красными. Также молча поковырялась в тарелках, затем пожелала всем приятного аппетита и удалилась.
Говорить что-либо в присутствии прислуги, толпящейся за спинами, было нельзя, поэтому, встав из-за стола, попросил дворецкого:
— Проводите меня, Паоло.