Глава 5

Дом Тофона, зажатый двумя узенькими улочками, ничем не выделялся среди окружавших его строений. Выбеленные стены из глиняных кирпичей, черепичная крыша, тяжелая прочная дверь из тщательно подогнанных досок. Несмотря на некоторый аскетизм, дом был основательным и добротным.

Пройдя с улицы через входную дверь, Алексей очутился в небольшом дворике, окруженном крытой колоннадой. Внутри дом выглядел гораздо просторнее, чем казался на первый взгляд. С трех сторон над двориком возвышались постройки второго этажа. Дворик был чистым и уютным: внутренние стены, в отличие от наружных, были украшены яркими фресками, в центре стоял большой мраморный параллелепипед. Присмотревшись, Алексей решил, что это, скорее всего, алтарь для жертвоприношений. Перед алтарем возвышался бронзовый треножник, в чаше которого тлели угли. Невысокое чахлое деревце бросало на алтарь жиденькую тень, ему было неуютно в этом каменном мешке, но, видимо, это дерево любили и оберегали в доме.

Тофон оставил Алексея во дворике, велев обождать. Вскоре во дворе стали появляться рабы, живущие в доме. Леша растерянно мялся, разглядывая разрисованные стены и посматривая на собиравшийся народ. Наконец, во двор вышел Тофон в сопровождении сгорбленной пожилой женщины со свертком в руках и Тимокла с большим подносом.

Тофон торжественно задрал подбородок и произнес нараспев низким голосом:

— О, боги, восседающие на вершине Олимпа! О, всемогущий Зевс Громовержец! О, мудрая Афина! О, хитроумный Гермес! Благодарю вас за нашу удачу, благополучие и благодать! Милостью вашей вводим мы в этот дом нового раба по имени…

Тофон замолк на секунду, тихонько шевеля губами. Леша сообразил, что хозяин придумывает ему имя, и напрягся.

— Алексиус, — сорвалось у него с языка.

Эллин хмуро посмотрел на Лешу, и тот потупил взгляд.

— Ну ладно, — безразлично махнул рукой хозяин. — Алексиус так Алексиус.

Он набрал в легкие побольше воздуха и продолжил:

— Примите этот дар от нашего дома! — с этими словами Тофон с кратером вина в руке подошел к алтарю и щедро плеснул на него, затем разломил лепешку и положил на полированный мрамор.

Взлохмаченный воробей, сидевший на деревце и внимательно следивший за судьбой лепешки, спорхнул на каменную глыбу и начал ковырять клювом тесто.

Тофон улыбнулся: