Конечно, Леша и не надеялся на честный ответ, но что-то внутри не позволяло наброситься с ножом на незнакомого человека, пока угроза не станет очевидной. Теперь же стало ясно, что договориться не получится.

Он сунул руку за пазуху:

– Вот свиток! – его пальцы сжали нож. Леша стал медленно вытягивать его, пытаясь освободить от накрученной телячьей кожи.

Акматид сделал еще шаг. Леша бросился на него, выставив руку с ножом. В последнее мгновение спартанец понял, что происходит, и сумел увернуться. Леша целился ему в живот, но лишь распорол предплечье.

Мощный удар ослепил Лешу. Казалось, что из глаз посыпались искры.

Главное – не стоять на месте и бить ножом. Вот так! Так! Еще раз!

Раздался треск, звон разбившегося светильника. Ярко полыхнуло пролитое масло, на мгновение озарив развороченную каморку. Повсюду валялись деньги и залитое кровью тряпье. И в довершение всего прямо за дверью раздался призывный женский крик.

Пандора стояла, прижавшись спиной к стене, и прислушивалась к звукам, доносившимся из-за двери. Все ее тело трепетало. Она почти не чувствовала страха. Ее охватила странная смесь азарта, злости и какого-то восторга.

– Сюда! Скорее! Все сюда! – громко звала девушка, не сводя глаз с закрытой двери, сотрясаемой от ударов.

Вскоре весь коридор был заполнен людьми с факелами и лампадами.

Первым прибежал отец:

– Пандора! Девочка моя! Ты в порядке?

– Я в порядке, отец.

– Что случилось?

– Кажется, Алексиус… – Пандора запнулась. – Напал на твоего гостя…

– О боги! О чем ты говоришь!

Девушка молча кивнула на прикрытую дверь из плохо подогнанных необструганных досок. Тофон толкнул дверь в каморку. Она приоткрылась, но что-то мешало распахнуть ее. Тофон взял факел и заглянул в проем.

– Всемогущий Зевс!

Пандора встала на цыпочки и заглянула отцу через плечо.

В комнате царил хаос. На полу лежало тело в разорванном белом хитоне, покрытом отвратительными красными пятнами. Коротко стриженная голова была запрокинута, рука распорота до кости и неестественно вывернута. В углу, обхватив голову руками и тяжело дыша, сидел Алексиус, тоже весь измазанный кровью. Пол был усеян серебряными и золотыми монетами, глиняными черепками и каким-то тряпьем. Стоял удушливый запах паленой шерсти.