Маннергейм восхищённо протягивает мне руку.

- Вы показали себя храбрецом, ротмистр. Надеюсь, вы помните, что обещали взять меня в ближайший рейд?

С удовольствием откликаюсь на его рукопожатие.

- С огромным удовольствием, господин подполковник. Надеюсь, и вы мне поспособствуете…

- Это чем же? – удивляется он.

- Хотя бы поможете продвинуть мои рапорты. Хочется, чтобы они легли на стол кому надо, а не сразу попадали в корзину.

- Употреблю все свои связи. Но на многое не рассчитывайте, Николай Михалыч. Наша военная машина тяжела и неповоротлива и очень не любит всё новое. Впрочем, так везде.

Эту ночь я провожу в апартаментах певички. Её и в самом деле зовут Верой.

Утром она продолжает нежиться в постели, а мне уже пора возвращаться в расположение взвода.

Лукашины, Кузьма и Будённый ждут меня на улице.

После ночных игрищ, особенно тех, что в амбаре, я чувствую себя слегка не в себе, голова раскалывается, тело болит, но стоит оказаться в седле, и я забываю обо всём.

Кузьма посматривает на меня с ухмылкой, он лучше всех осведомлён о моих вчерашних подвигах.

Внезапно будущий маршал ровняет своего коня с моим.

- Вашбродь, разрешите обратиться?

- Обращайся, - любезно разрешаю я.

- Мне тут родственнички рассказали про вашу придумку… - сбивчиво излагает он.

- Какую?

- Про тачанки. – С утра кончики его усов задорно топорщатся вверх.

- Ну и?

- Здорово придумали, вашбродь. Вот бы в каждой роте на усиление по такой… Это ж мы как здорово бы япошке хвост прищемили! – восторгается он.