В этом плане для подробного ознакомления читателей рекомендуем обратить их внимание на коллективное двухтомное монографическое описание гагаузов в этнологическом жанре «Гагаузы в мире и мир гагаузов», посвященное 100-летию со дня рождения востоковеда, тюрколога-османиста М.П. Губогло13. Предлагаемая монография – «первое в мире концептуально выдержанное и богато иллюстрированное издание, наиболее полно отражающее этническую историю, традиционные хозяйственные занятия, повседневную жизнь, нравы, обычаи и обряды гагаузского народа и его вероятных предков. Оригинальная особенность настоящего издания <…> состоит в том, что часть новых данных из нарративных источников, ряд иллюстраций впервые вводится в научный оборот»14.
Данное издание можно считать, на наш взгляд, наиболее подробным этнографическим, этносоциологическим и этноисторическим описанием гагаузского народа. Наряду с этим, в монографии красной нитью прослеживается идея – именно Россия стала тем государством, которое повлияло на «окончательное осознание гагаузами себя самостоятельным народом».
Авторы двухтомного труда о гагаузах подчеркивают, говоря об историографии и источниковедении истории и культуры, что наличие в них «белых пятен» обусловлено двумя фундаментальными обстоятельствами: отсутствием письменных свидетельств о ранних этапах в истории и поздним, очень поздним, появлением их этнонима на литературных страницах и на этнополитической арене»15.
И по этой причине ими выдвигается идея о том, что «связь между вероятными (IX–XIII вв.) и более ранними (до IX в. н. э.) воображаемыми предками гагаузов залегает где-то в ареалах и недрах кочевнической цивилизации времен до новой эры, – иными словами, “нить Ариадны” становится востребованной в нахождении культурологических связей между печенегами, узами (тюрками), половцами (куманами), с одной стороны, и гуннами и огузами (тюрками), тюркитами – с другой, начавшимися движениями на Запад и районы Алтая, Южной Сибири и Центральной Азии»16.
И поскольку «этнокультурный синтез славянского и тюркского миров продолжался на протяжении многих веков в пределах причерноморских степей, Буджака и на степном ареале Балканского полуострова, гагаузы наряду с русским, украинским, болгарским и молдавским народами вправе считать “Повесть временных лет” своим родным произведением, неотъемлемой составной частью своего культурного наследия. Не знать, не любить и не восхищаться этим наследием означает, по крайней мере, равнодушие к истории народов, в том числе причастных к истории гагаузского народа»17.
В то же время в монографии отведена большая роль и авторам работ, основоположникам гагаузоведения. Среди них русский исследователь, этнограф В. А. Мошков, который одним из первых систематизировал фольклорный и этнографический материал, касающийся жизни гагаузов, используя метод всестороннего изучения культурного наследия гагаузского народа.
Гагаузский религиозный деятель, протоиерей М. Чакир являлся не только исследователем традиционной культуры гагаузов, национальных обрядов и религиозных обычаев, но и был просветителем, внося огромный вклад в повышение национального сознания гагаузского народа («История гагаузов» («Gagauzlaran istorieasa»»), 1934; «Религиозные обычаи гагаузов Бессарабии», 1934 и др.).
Выдающийся ученый Д.А. Расовский в 30-е гг. XX в. создал подробную картину расселения предполагаемых предков гагаузов – печенегов, тюрков, половцев – на Руси и их передвижения на Балканы и в ряд стран Европы18.
Глубоко освещены эти вопросы в монографии П.М. Шорникова «Молдавская самобытность», которая носит не только теоретический и научно-методический, но и документально-прикладной характер. Автор всесторонне описывает истоки и причины геополитической ориентации народа, проживающего в Молдове, первопричины современного кризиса национальной идентичности. Убедительно показано влияние молдавского национального сознания в период русско-турецких войн, в годы Румынской оккупации Бессарабии, Великой Отечественной войны и в настоящее время19.
Население Буджака в российской политике конца XVIII–XIX в. Политика России второй половины XVIII–XIX в. характеризуется усилиями царского правительства, направленными на объединение христианских народов Балканского полуострова, борьбой за их освобождение от османского ига. Например, в своем манифесте к народам Юго-Восточной Европы от 19 февраля 1769 г. императрица Екатерина II прямо призывает православные народы выступить против Османской империи: «Объявляем всем славянским народам православного вероисповедания, в турецком подданстве находящимся <…>. Всему свету известно, какие все христианское православное сословие принуждено претерпевать везде в турецкой державе беды и напасти, непосильные подати, разные суровости, обиды, удручения частные и безвинные убийства, утеснения святыя церкви, лишение христианского учения, соблюдены от магометанства <…>. Мы по равности к православному нашему христианскому закону и по сожалению к страждущим в турецком порабощении единоверным нам народам, обитающим в помянутых выше сего областях, увещеваем всех их вообще и каждого особенно полезными для них обстоятельствами настоящей войны воспользоваться к свержению ига и к приведению себя по-прежнему в независимость, ополчаясь, где и когда будет удобно, против общего всего христианства врага и стараясь возможный ему вред причинять»20.
Возвращаясь к истории буджакского края, отметим, что «с падением Второго болгарского царства и переходом Буджака вначале во владения молдавских князей, а затем в состав Османской империи, связи болгар и гагаузов с ним не только не прекращаются, а наоборот, расширяются за счет их переселения на эту территорию. В целом же в XVI–XVIII вв. в Буджаке преобладал тюркский этнический элемент, а именно – ногайские племена и татары, которые находились в подчинении Крымского ханства, а последние – в вассальной зависимости от правителей Османской империи»21.
Экс-президент Республики Молдова П.К. Лучинский пишет в своей книге «Молдова и молдаване», анализируя политическую ситуацию того времени: «Тогда знаменем греков, сербов, болгар, молдаван, валахов было православие. Его триумфа на Балканах с помощью России ожидали все, обратив взоры к этой державе. Такова историческая реальность, которую нельзя “исправить”. Оправдала ли чаяния православных балканских народов тогдашняя Россия, которую мы несправедливо измеряем сегодняшними мерками, – совсем другой вопрос. Истина, как обычно, находится где-то посередине: в чем-то оправдана, в чем-то нет. Но это не значит, что можно кусать руку, которую тебе протянули в час беды»22.
Нельзя не согласиться с мнением П.К. Лучинского, когда он подчеркивает, что «вся возня вокруг престолов Молдовы и Валахии была лишь поводом. Настоящую причину конфликта нужно искать в опасениях России, вызванных все более глубоким проникновением Франции на Балканы. Как ни странно, именно Франция была виновницей начала русско-турецкой войны»23.
Необходимо подчеркнуть, обращаясь к истории французско-турецких отношений, что влияние французского двора на Османскую империю укрепилось после победы Наполеона над объединенными силами России и Австрии (ноябрь 1805 г.). Тогда развалилась III антинаполеоновская коалиция, созданная при активном участии Великобритании и России (весна 1805 г.), и не состоялось возобновление военного союза между Россией и Турцией (сентябрь 1805 г.).
Таким образом, «под влиянием побед французов изменилось соотношение сил в Европе, что повлияло на ситуацию в Османской империи. <…> При дворе турецкого султана ведущие позиции заняли сторонники французской партии. Антироссийский настрой Блистательной Порты проявился сразу как в области внутренней, так и внешней политики. <…> Султан вскоре “укрепил” свою власть в Молдавии и Валахии, назначив господарями в этих княжествах французские креатуры (К. Ипсиланти и А. Мурузи. –
Французская сторона много раз становилась посредником в российско-турецко-молдавских отношениях не в пользу России, всегда стремилась сохранить выгодное для себя положение в регионе в противовес России, совместно с Турцией или порознь, отстаивая интересы Османской империи, однако при этом ставя на первое место свои выгоды.
Соглашаясь с мнением П.К. Лучинского, важно отметить, что турецкий султан Селим II не только находился в фарватере французской политики, но и, «признав Наполеона императором, уклонился от вступления в IV антинаполеоновскую коалицию, военный союз Турции с Россией также был разорван. После того, осенью 1806 года, Порта окончательно закрыла Черноморские проливы для прохода российских военных кораблей. Россия потребовала от Порты отменить это решение, но турки стояли на своем»25.
В марте 1806 г. со стороны российского правительства было сделано турецкому султану предупреждение о том, что «если Блистательная Порта будет содействовать наполеоновской Франции, Россия в оборонительных целях введет войска на территорию Молдовы»26.
22 ноября 1806 г. по приказу императора Александра I русские войска вступают в Молдову – 29 ноября они занимают Яссы, а 23 ноября – Бухарест. Что примечательно, к русским войскам присоединилось двадцатитысячное формирование молдавских добровольцев. При этом турецкие воинские подразделения, находившиеся в Дунайских княжествах, без сопротивления сложили оружие. Так, без объявления началась очередная Русско-турецкая война 1806–1812 годов.
Османская империя приняла решение об объявлении России войны только в декабре 1806 г. Как пишет Ю.А. Булатов, это было сделано «лишь после того, как Наполеон устно пообещал им вернуть Крым. Однако Турции пришлось воевать против России в одиночку, и никаких союзных отношений с Наполеоном заключено так и не было»27.