Заговорил он вновь, лишь когда остановился недалеко от моего дома:

— Мы с Оливией и Конором уезжаем, — его голос звучал напряженно. — Дела фирмы я уже уладил и хотел, чтобы ты это узнала от меня.

Я нахмурилась. Если они решили устроить семейный отпуск, зачем об этом сообщать мне лично и так неожиданно. Была же возможность сделать это и сегодня утром, по дороге на выставку.

— Не переживай, за несколько недель как-нибудь обойдусь и без твоего вечного беспокойства, — раздраженно произнесла, не думая о его чувствах и верности своего поспешного вывода.

— Мы уезжаем надолго, — отстраненным тоном заявил он, глядя исключительно вперед. — Возможно, навсегда.

— В смысле? — отстегнулась и развернулась в его сторону, чтобы не потерять ни одной подсказки из его ауры и мимики.

— Это из-за Михаила, — с сожалением заявил Вэн, — он рассказал обо мне остальным и это ставит под удар мою семью.

— Что он такого о тебе мог наговорить… остальным? — волна возмущения настойчиво поднималась, а я не могла взять себя в руки и остыть.

Вэн снял очки. Положив их на приборную панель, он потер глаза, а потом посмотрел на меня.

— Я — взывающий, — заговорил он спокойно и с грустью. — Мой голос накладывает невидимые путы на душу, вынуждая выполнять то, что я велел.

Я открыла рот в попытке высказаться, но так и замерла, не сразу опомнившись, чтобы подобрать свою челюсть. А Вэн неспешно ответил на мой немой вопрос:

— Да, я воспользовался своими способностями, чтобы вынудить Михаила помочь тебе, ведь только он мог действительно восстановить твою душу.

— Я об этом не просила, — сказала еле слышно, не в силах понять, как должна себя чувствовать от открывшейся правды. Сейчас во мне звенела тишина, образовавшаяся после незримого удара по нервам: Михаил пострадал из-за меня и из-за того, что Вэн решил сам, что будет лучше в моей ситуации.

Он отвернулся, чтобы не видеть ту боль, что отражалась в моих глазах. Неудивительно. Вроде хотел как лучше, но просчитался.

— Два года назад, когда Оливия попросила меня поговорить с тобой, я согласился, лишь из любопытства, узнав, что на тебя напал пожиратель. — Я слушала молча, не желая спугнуть его желание, наконец-то, высказаться. — Я не помню, что точно тебе говорил, но точно не собирался обрекать тебя на печальное существование. Не знаю, как это произошло. Возможно, я слишком увлекся своими собственными эмоциями и не совладал с голосом, говоря тебе очередные слова, — он замолк, сложив руки на руле. — Прости, если считаешь, что испортил твою жизнь и должен был дать тебе умереть еще тогда.

Он говорил, а я опять вернулась мыслями к Михаилу, понимая, что поступила бы так же на его месте. Помочь тому, кто перед тобой — естественное желание, как мне кажется, если ты человек с доброй душой.

— А сейчас? Ты можешь помочь Михаилу? — спросила, с надеждой ожидая ответа.

— Нет, — Вэн отрицательно качнул головой. — Во-первых, мне не стоит попадаться на глаза крылатым, а во-вторых, я не смогу приказать душе, которая ушла.

— Ушла? Куда? Он ведь просто в коме.

— Кома — пограничное состояние, когда тело еще проявляет признаки жизни, но душа отсутствует.