— Что? Нечего сказать? Правда глаза колет? — И не удержалась от ехидного замечания: — Считаешь, что ты ему друг?
— Ты понятия не имеешь кто он и что вообще происходит.
— Мне достаточно того, что я вижу. Он на грани жизни и смерти, а ты весь чистенький и не при делах.
Парень не стал мне отвечать, а двинулся в мою сторону, обходя кровать и не сводя с меня своего яростного взгляда. Он схватил меня за локоть и сжал со всей силы, заставляя выпустить ладонь Михаила, а затем потянул к выходу. И правильно, нет слов, пускай в ход руки, раз на твоей стороне физическая сила.
— Отпусти! — но он, конечно же, меня не послушался. — Что? Теперь не можешь меня выкинуть с высоты птичьего полета как мусор?
Он открыл дверь и грубо вытолкал меня в коридор.
— Еще раз посмеешь сюда явиться, обещаю, что предоставлю тебе возможность закончить тот полет, как я и рассчитывал — мокрым пятном на асфальте.
Он захлопнул дверь, забыв, что так шуметь в больнице нельзя.
Бессильно выругалась себе под нос, не забыв обозвал этого крылатого представителя «петухом».
Но, ничего уже не поделаешь. Главное, что я убедилась в случившемся, и больше мне здесь делать нечего. Я ни врач, ни ангел, ни бог, чтобы иметь возможность вмешаться в случившееся с Михаилом. Но это все равно не даст мне покоя, вернувшиеся эмоции и чувства не позволят.
Глава 23. Приказ взывающего
Было обидно за Михаила. Он не заслужил такого, тем более от тех, кто, в каком-то смысле, были ему друзьями. Может, я слишком близко к сердцу это всё воспринимаю? Оно даже стало болезненно сжиматься в груди, пытаясь вытолкать из себя непрошеную боль. Не считая этого чувства, внутри наблюдалась странная пустота. Не та, абсолютная и спокойная, что была моей подругой последние два года, а другая — холодная и медленно поглощающая всё тепло и любую искру положительных эмоций. Обычная безысходность приходила на их место, заполняя нутро и парализуя разум.
Слезы застилали глаза, желая пролиться, но плакать я не хотела. Бывает — душа плачет, а головой понимаешь, что это самое бесполезное действие в жизни. В такие моменты не понимаю, как мужчины, в большинстве, способны взять контроль над собой и своими эмоциями, не позволяя показать свою слабость. Они ведь такие же люди как женщины. И да, слезы — это слабость.
Это что же получается? Родилась женщиной, тогда, будь добра, показывай всем, что ты слаба — вот, держи ведро горючих слёз. Нет, они тебе ничем не помогут. Да, на душе станет легче, но жизнь твоя не измениться, если ты дашь волю своим чувствам.
Идя по внутреннему двору больничного комплекса, утирала слезы, которые мороз жадно принимал в свои ледяные ладони. В очередной раз я убедилась, что эмоции мне не нужны. Они лишь мешают. Я уже привыкла к спокойной и ясной голове. Тогда всё было просто и понятно. А теперь эти эмоции накладываются на происходящее, искажая детали и суть. И само происходящее внедряет в меня чувства, которые не дают трезво оценить ситуацию и принять правильное решение.
Например, сейчас — что делать? Вернуться к Йену и притворяться, что всё нормально? Так, как и должно быть? А должно ли быть так? Нет ведь. Я не готова принять то, в каком состоянии находиться Михаил. И что с этим делать?
Эмоции, будто сговорившись, гоняли его образ, имя и тот сон, вынуждая ситуацию закрепиться в сознании, а голову начать раскалываться.
Я шла, не обращая внимания на проходящих мимо редких людей, по видимости, медработники. Да и про Маркуса на какой-то миг забыла, пока он не окликнул:
— Ника, — приблизился он вплотную, — мне пришло сообщение, что твой договор аннулировали.
Сразу подумала о том "петухе", который ревностно стал защищать Михаила от такого незваного посетителя, как я. Уверена, тут не обошлось без него.