— А вы, юнош, почему не заглянете на часок в книгохранилище? — спросил меня однажды Кугель. — Оставьте работу, работа нс волк, в лес не убежит. Пойдемте-ка со мною в Гостиный!
Я отпросился у начальства и пошел вместе с Кугелем.
— Любопытное дело делается у нас в Пуокре: судьба собрала почти самую что называется элиту: поэты, прозаики, критики, актеры... Я с удовольствием посещаю мою службу, да-с! А что касается библиофильства, юнош, то не завывайте, что любителями книг делаются, но собирателем надо родиться, соответственно воспитаться, принюхаться к определенной атмосфере... Полюбить книгу — ничто, подумаешь! Книга драгоценность, ее только клинический идиот оттолкнет, но вот собирать книгу... для этого требуется еще и талант! Вкус! Собирая, знать, что берешь, что отвергаешь, — почему в первом случае и в особенности во втором. Думаете — тут опыт? Не только опыт, но и природное влечение. Да-с!
Остановился на полмипуты, закурил, снова зашагал, вернулся к прерванному:
— Одного опыта в любом деле недостаточно, юнош! Везде и всюду требуется талант! Разве мы не видим опытных дураков: Да на каждом шагу! И порою мне кажется, что количественно они не уменьшаются... Дай бог, чтобы я ошибся...
Выпустил мою руку, слазал за спичками в свой ветхий портфелик, зажег потухшую папиросу, снова взял меня под руку.
— Книга — магнит магнитов. Книга — это Кармен для изысканной, умной души. Не все книги надо приобретать. Домашняя библиотечка — это то же, что и домашняя аптечка, — не все же лекарства в ней! Только те, которые, так сказать, избранные, универсальные, что ли... И — обратимся к книге — только те, которые приглашают вас всегда, приглашение которых исцеляет —вы сияете, гордитесь, даже хвастаете, да, да! Вы бережете такую книгу, переплетаете ее, никому не даете читать, что, впрочем, всегда следует делать, со всякой книгой: зачитают, потеряют, запачкают... Когда у меня просят книгу, я сообщаю адрес ближайшей библиотеки.
Затянулся раз-другой табаком и — голосом печальным, со вздохом неоднократным проговорил:
— Сколько книг потерял я из-за своей глупой, дурацкой щедрости, черт меня побери! Просят книгу — берите! Дурак старый!
— У вас большая библиотека, Александр Рафаилович?
Голосом человека, потерявшего самого близкого, нечто дорогое и уже невозвратимое, Кугель ответил, что у него была особенная библиотека, театральная: мемуары, журналы (он и сам издавал и редактировал «Театр и искусство»), было много афиш. Куда все это девалось? Часто продана, часть расхищена, часть уцелела, но...
— Но жизнь идет под горку... Я стар. Во мне атрофировались приобретательские инстинкты, осталась жажда перелистывания...
И совсем неожиданно:
— Александр Блок продает свою библиотеку. А кому? Разным людям, Глебову преимущественно, тому, который на Большом проспекте, там, у вас на Петроградской стороне. Впрочем, это его дело, кому продавать, но Глебов не тот человек, который должен покупать у такого поэта, как Александр Блок...
Я спросил, что за библиотека у Блока.
— Интимная, душевная библиотека у него, — ответил Бугель и светло улыбнулся. — Библиотека утонченного интеллигента, для чтения, не для работы только. Домашняя аптечка, по — лекарства в ней редкие, не от всякой популярной болезни. Да мы вот на днях побываем у Блока, посмотрите его книги... А вы...
Замялся ненадолго, окинул меня взглядом.
— Хочу преподать вам... Собирайте все, что правится, после сделаете отбор, сейчас вы очень молоды, вы еще только заболеваете книгой, температура страсти пока что не выше тридцати семи и одной десятой... Книга, как вы говорите, спасала вас. Теперь вы пришли ей на помощь. Мы пришли на помощь книге — и вы и я...
Обрадованно заулыбался, когда мы вошли под своды Гостиного двора. Минуты две спустя я отпирал большим, серьезным ключом замок на двери книжного склада.
— Скажите, пожалуйста, куда мы входим, — не верится, друг мой юнош! — произнес Кугель, то поглаживая свою мохнатую, реденькую бородку, то потирая руки, предвкушая истинное наслаждение.