— Об этом и речи быть не может! — воскликнула Луиза. — Мы нагреем воды целую кадку, и ты вымоешься в ней. А потом сполоснем тебя из кувшина.

Дэнни поднялась и отодвинула стул.

— В таком случае я начну носить воду.

Мэйбл тоже поднялась.

— А я разожгу огонь в печи. Сестра, надеюсь, у нас еще осталось медовое мыло?

— Конечно. И захвати ароматические соли, что отец привез из Азии.

Втроем они трудились, словно хорошо организованная группа муравьев. Воду носили из колонки во дворе дома к печи, а затем наполняли кадку. Через час Дэнни блаженствовала, сидя по шею в горячей воде, пахнущей ароматами Востока.

Она как следует вымылась, прополоскала волосы и сидела в кадке до тех пор, пока вода не остыла. Вытершись белым полотенцем, мягким, как облако, она надела золотисто-желтое платье и почувствовала себя принцессой.

Из своей комнаты Дэнни пошла на голоса сестер, раздававшиеся из красной гостиной. Там она и нашла их; они бурно обсуждали за вязанием внешность знакомых дам.

— …да еще с ее длинным носом! Вообще она напоминает голубого дятла.

— А Стэлла Гудвин покрасила волосы в желтый цвет. Мне кажется, смотрится неплохо.

— О, Мэйбл, а мне кажется, будто ей на голову надели огромный лимон. Нет уж, благодарю покорно! Лучше я оставлю свои седыми.

— Седые — всего лишь признак старения, Луиза. Если это тебя не пугает, оставайся седой.

Дэнни очень удивилась такому обороту разговора, так как седые волосы в гладкой прическе Луизы можно было заметить лишь с большим трудом. Не успела она сообразить, как поделикатнее спросить сестер об их возрасте, как раздался скрипучий голос:

— Убирайся!

Дэнни никак не могла привыкнуть к птице-грубиянке, да еще обитающей у таких милых женщин. Сами они относились к своему попугаю очень снисходительно.

— Молодой человек, оставьте нашу гостью в покое, — погрозила попугаю пальцем Мэйбл, но голос у нее был не только спокойным, но и ласковым.

Луиза похлопала ладошкой по свободному месту на кушетке рядом с собой:

— Усаживайся, девочка. Мы будем учить тебя искусству вязания.

Весь день Дэнни осваивала мастерство вязания. Пока Луиза и Мэйбл готовили ужин, она плела узорчатую паутинку по краям красивой шали, время от времени бросая сердитые взгляды на попугая. Его едкие замечания в отсутствие сестер стали еще наглее. Мэйбл утверждала, что он способен повторить любые четко произнесенные слова, и Дэнни со злорадством несколько раз произнесла: «Глупая птица! Глупая птица!»