Она вот–вот могла выйти за бульоном.

— Я выясню, не нарыл ли он чего‑нибудь сам, — услышал он на лестнице голос Арабеллы. – Он умный и предприимчивый ребенок.

Рики понял, что мама не захочет удовлетворять его любопытство. Пока он рассуждал, попытаться ли поговорить с ней об этом или же обратиться напрямую к Арабелле, ему на неопределенное время помешали в том и другом. На чай заявилось в полном составе семейство уважаемого мистера Поттера, включая двухлетнего малыша.

Сам Гарри только кивнул и тут же без приглашения прошмыгнул вверх по лестнице. Рики взял на себя обязанность познакомить маму с леди Сюзан, геройской супругой, которую хорошо помнил с прошлогодней поездки в Косой переулок. Ей определенно стало неловко за бесцеремонность мужа, и она поспешно заговорила о погоде. В отличие от дорогого Гарри, Сюзан Поттер представлялась Рики обыкновенной приличной женщиной, в то время как он постоянно что‑нибудь да отмачивал, всегда оказывался в гуще неприятностей – хотя бы как во время происшествия с Бусиком. Миссис Поттер посчитала себя обязанной извиниться за кузена. Постепенно женщины разговорились.

— Дадли на редкость противный тип, — пожаловалась Сюзан. – Я сама уговорила Гарри на эту поездку, а теперь не дождусь, когда же мы вернемся домой.

— Слушаться надо было мужа, — вполголоса заметил Джим с видом патриархального главы рода. Дамы расхохотались, а мать погрозила ему пальцем.

Рики позвал к себе маленького мальчика и стал показывать ему фото с кошками. Тот, в отличие от папаши, аж визжал от восторга, тыкая пальчиком и повторяя: «киса»!

Освобожденная от материнских обязанностей супруга Поттера вызвалась помочь накрывать на стол, и дамы покинули детей. Как только они вышли, второй из мальчиков, Сириус, приглушенно спросил, словно предполагая в своем вопросе бестактность:

— А вы все делаете руками?

«Нет, копаем лопатами», — подумал Рики.

— Нет, — сказал Пит. – У нас есть приборы. Ты ведь, кажется, живешь сейчас в обычном доме?

— Да, у тети Петунии есть всякие штуки, — согласился Джим. – Но они ей как будто не нужны. Она все время моет, и трет, а мама предлагает свою помощь, а потом стесняется использовать магию, а руки пачкать не хочет.

— Вам нравится у Петунии Дарсли? – спросил Пит.

— Только еда, — не задумался Сириус, а Джеймс подтверждающее насупился. – Этот придурочный Вернон–младший орет по нескольку раз на дню. А вокруг него – Сю–Сю–Сю! В жизни такого дурдома не видал.

Маленький Ремус уронил на пол свою конфетку и нагнулся за ней.

— А этот, – Джим ткнул пальцем в младшего братишку, — каждый раз начинает хохотать, как это светопреставление происходит. А мама стесняется. Ох, клянусь Мерлином, если б Ремус попытался задать такой концерт, я б его придушил к чертям.

— А я слышал, что маги тоже бывают избалованными, — сказал Рики, чтобы увести Джима подальше от кровожадных мечтаний. — Миссис Малфой говорила, что у нее дочка – не подарок.

— Мери Малфой! – это имя Джим произнес совсем другим тоном: вибрирующим от ехидства. Но презрением и отвращением, с коим он описывал поведение троюродного брата, тут и не пахло. – Не подарок. Но не истеричка, врать не стану. Воображала.

— Вечно что‑нибудь умное вякает, чтоб все восхищались, — пояснил Сириус. – Между прочим, Джим за ней недавно повторил, и эффект был убийственный! – Сириус захихикал, а Джеймс нахохлился, сверля братца неприязненным взором. – Ну а что, я лично рад, что эта противная бабка с наглой псиной умотали отсюда! А ты нет, Джимми?

Рики что‑то помнил про неповоротливую громкоголосую родственницу Дарсли, которую однажды мельком видел – она приезжала с одним или двумя бульдогами, ужасно невоспитанными.