Кэйдар не остался с Лидасом, предпочёл уйти к себе. Каждая ступенька, каждый поворот коридора он помнил их, как думал, наизусть, но сейчас еле добрался. Валаман нашёл его здесь, начал тут же с порога, подбираясь с почтительным поклоном:
— Господин Наследник… Такая радость, господин… Мы уж и не чаяли… Столько времени прошло… А ваш Отец… Он почти сразу же после вашего отъезда… на следующий же день… Нам ничего не оставалось… Ваша сестра, она оказалась единственной родственницей… и её ребёнок… Вы понимаете сами, господин… А сейчас, а теперь… теперь…
Кэйдар рукой повёл, будто отмахнулся от тихого вкрадчивого голоса, упал в своё любимое кресло.
А здесь, в твоей комнате, ничего не изменилось, всё на месте, как и прежде. Только самое необходимое: кресло, стол, узкое ложе под шерстяным тонким покрывалом, а у окна — всё та же роза. Она никак не может зацвести, наверное, не хватает солнца.
Кэйдар медленно осматривался, чуть склонив голову налево. Он полностью ослеп на левый глаз, да и правый видел очень плохо, лишь при хорошем освещении. Как раз хватало, чтоб не натыкаться на окружающих людей и на предметы.
Никто ведь не думал, что ты вернёшься, почему тогда сохранили всё в том же виде? Почему Айна не распорядилась освободить комнату?
Вон, даже за чистотой всё это время следили.
Кэйдар загрубелой ладонью провёл по столу: ни пылиночки. Взял в руки кисть для письма, покрутил рассеянно. Пальцы, как деревянные, ничего не чувствуют.
И кисть эта, и баночка для туши, они с того самого раза тебя ждут. Помнишь, как давно это было. В прошлой ещё жизни. Ты писал прошение в суд на имя Отца. Насчёт вольной…
А Валаман продолжал говорить, глядя на Кэйдара сверху, прижав стиснутые кулаки к груди, всё так же почтительно склонив голову:
— …после этого землетрясения, сами понимаете, столько всего, столько забот навалилось. И соседи наши туда же. Иданы разорвали с нами все соглашения… А весь наш гарнизон в их столице, все пять сотен воинов, за одну ночь, представляете, вырезали и даже тела для погребения не выдали.
И аскалы… Афтий затребовал возврата своей дочери… ещё срок помолвки не успел пройти… Отказались платить все налоги, вышли из повиновения…
Госпожа Мать не захотела воевать с ними, можете себе представить? Мы всем Советом не смогли Её убедить… Правда, налоги за эти полгода Афтий нам всё же отправил… но пришлось пригрозить жизнью принцессы Хадиссы.
Казна нуждается в деньгах как никогда, господин! Такие трудные времена настали. И неурожай обещается… Столько земель затопило, лучшие угодья… А весной всё дожди и дожди шли…
Быть может, сейчас всё наладится. Ваше возвращение… Господин Наследник… Вы можете ещё восстановить свои права, если пройдёте обряд повторного рождения… А потом ещё вхождение в семью… Но ваш титул… За вашим отцом наследовал законный ребёнок, и этот обряд не имеет обратного действия… Если только… Вы сами понимаете, господин, детское здоровье такое ненадёжное… А до совершеннолетия ещё четырнадцать лет… Всякое может случиться…
Вкрадчивый голос, горячее дыхание над ухом и этот тон заговорщика — Кэйдар расслышал и понял не всё, сказанное советником, но последние слова прозвучали куда как понятно.
Ребёнок наследовал… Ребёнок Айны. Её мальчишка!
А как же мой?! Где мой сын? Ах, да, она забрала с собой и его! Но ведь я же писал прошение на усыновление… Я писал! Я помню!
— Мой сын… Где он? — Кэйдар глянул на советника таким взглядом, что тот отпрянул. Кто сказал, что ослепшие глаза лишились своей силы?
— Ваш… кто, господин? — переспросил, сглатывая после каждого слова.