Следующий параграф сохраняет следы мышления разведывательной службы. В нем идет речь о «лучших чертах немецкого характера… которые подарили миру бессмертные труды и ценности» — невзирая на то, что в этот момент мир мало волновали духовные стремления немцев.

Делается акцент — несомненно, Шверином фон Крозигом — на тот факт, что Германия принадлежит западной христианской цивилизации. Заключительная фраза его варианта была включена без изменений: «Да не оставит нас Господь в нашем несчастье, и да благословит Он нашу тяжелую задачу».

Сам Дёниц объявил о капитуляции германскому народу 8 мая в 12:30 по фленсбургскому радио. В качестве отправной точки он избрал свою речь 1 мая, но на этот раз ссылаясь на «смерть фюрера». Выполняя свою программу спасения немецких жизней, заявил Дёниц, он приказал подписать капитуляцию. Идущие сейчас в плен солдаты предлагают тем самым «максимальные жертвы ради жизней наших женщин и детей и ради будущего нашего народа». Затем, как и в последнем варианте речи Шверина фон Крозига, следовала стандартная формула о «преклонении» перед храбростью и жертвами войны. Кроме того, эта речь уже была куда более по существу и менее насыщена пафосом, чем это обычно бывало с Дёницем: «Я обещал немецкому народу, что в наступающем времени бед я буду изо всех своих сил стремиться создать терпимые условия жизни для наших храбрых мужчин, женщин и детей. Смогу ли я в эти тяжелые времена внести какой-то вклад, я не знаю. Мы должны смотреть фактам в лицо. Основы, на которых был построен германский рейх, потрясены. Единства государства и партии больше не существует. Партия исчезла с арены своей деятельности. Власть находится в руках оккупирующих страну держав. Смогу ли я и назначенное мной правительство действовать, зависит от них. Если на своем официальном посту я смогу служить и помогать нашему Отечеству, я останусь на своем месте до тех пор, пока германский народ не выразит свою волю назначить нового главу государства либо пока оккупационные державы не сделают продолжение исполнения моих обязанностей невозможным. Только моя любовь к Германии и мое чувство долга удерживают меня на этом обременительном посту. Я не буду оставаться ни на мгновение дольше, чем, как я ощущаю, требуется уважением, которым я обязан рейху, высшим представителем которого я являюсь…»

Сравнение этих фраз с речами Дёница и призывами марта и апреля 1945 г. показывает, как далеко прошел он за столь короткое время. В своей передовой статье 8 мая «Фленсбургер нахрихтен» пишет: «Сейчас мы народ, который избавился от своего мышления и всех заветных иллюзий прошлого». Дёниц тоже к тому времени утратил свои иллюзии и вел себя соответственно.

Есть ряд интересных сообщений о реакции германского населения на объявление о капитуляции; их, наверное, надо воспринимать осторожно, потому что они применимы только к «Северной зоне», а источник этой информации — правительственная служба внутренней СД (III управление РСХА). Люди встречали передовые части оккупационных войск скорее «с любопытством, чем с опасениями», и вряд ли рассматривали их как своих врагов. (Для немцев они, безусловно, были врагами, но безвыходная ситуация заставляла притворяться и приспосабливаться. — Ред.) «Подоплека такого поведения, похоже, в том, что в обозримом будущем Германия и западные державы должны объединиться в общей борьбе с большевизмом». Подобные убеждения особенно были распространены среди офицеров и солдат; самыми детальными были доклады (осведомителей III управления РСХА. — Ред.) о разговорах с членами истребительной эскадрильи, которая воевала и на Восточном, и на Западном фронтах. «Капитуляция рассматривается лишь как переходная стадия; политические события скоро будут более благоприятными для Германии. Насколько видно, и офицеры, и солдаты хоть сейчас готовы возобновить борьбу против большевизма». Мало кто из немцев глубоко задумывался о ситуации. Большинство были целиком поглощены проблемами поиска крыши над головой (жилой фонд Германии большей частью был уничтожен варварскими бомбардировками англо-американской авиации. — Ред.) и пропитания, так что вряд ли кто-то думал обо всех последствиях существующего положения. Царила всеобщая растерянность от неуверенности в будущем и нависшем призраке безработицы. «Объявление о безоговорочной капитуляции и перед Советами оказалось полной неожиданностью для большой части населения. Народ не мог понять, почему война против Советов не продолжается». (Наверное, так «думал народ» где-нибудь в районе Фленсбурга. Немецкий народ в восточной части Германии, через которую прокатились армады советских танков, прошли миллионы солдат победоносной Красной армии, добивавшие отчаянно сопротивлявшийся вермахт и фольксштурм, так не считал. Выжить бы. — Ред.) Согласно данным разведслужбы, боевой дух народа после объявления о капитуляции быстро упал, особенно среди беженцев, от которых можно было слышать такие комментарии: «Теперь последний якорь, за который мы цеплялись, исчез — это надежда, что англо-американцы будут вместе с нами воевать против Советов», или «Если по условиям капитуляции мы должны вернуться в свои дома туда, где находятся русские, мы скорее убьем своих детей здесь», или «Восток потерян для нас навсегда». Также серьезной критике подвергалось и новое правительство.

Подробное исследование мер, предпринятых Дёницем между вечером 30 апреля и его разрешением подписать всеобщую капитуляцию в Реймсе и Берлине, приводит к следующим выводам:

Его свобода действий как Верховного главнокомандующего вермахтом и президента рейха была ограничена следующим:

1. Нехватка боеприпасов, горючего и продовольствия.

2. Усталость войск и населения от войны.

3. Неумолимое наступление врага как с Востока, так и с Запада.

Поэтому возможно быстрейшее завершение войны являлось военной необходимостью, которую могут отрицать только люди, далекие от понимания того, что происходило.

В то время обсуждались следующие соображения против немедленного прекращения войны:

1. Сведения о жестокостях, творимых советскими войсками при их наступлении.

2. Стремление спасти как можно больше немцев от подобной участи.

3. Широко распространенная надежда на разворот альянсов (разворот фронтов на 180°. — Пер.) — хотя эта надежда самим Дёницем не разделялась.

Общая обстановка и положение противостоящих сил сократили примерно до десяти дней время, имевшееся для планировавшегося «спасения немцев». Сравнивая достигнутые результаты со ставившимися целями, можно сказать, что деятельность Дёница была успешной примерно на 50 %. Ему не удалось отвести все войска с Востока за западную демаркационную линию. Группа армий «Висла» и 12-я армия достигли рубежей западных союзников или были вывезены морем, как и остатки 9-й армии (абсолютное большинство вышеуказанных формирований было уничтожено или пленено. — Ред.). Около 75 000 человек армии «Восточная Пруссия» были выведены с полуострова Хель, до Запада добрались также примерно 25 000 солдат армии «Курляндия».

В «Южной зоне» группа армий «Юг» отступила на запад в целости, но это удалось лишь отдельным частям групп армий «Юго-восток» и «Центр»; многие из тех, кто добрался до американских окопов, были задержаны американцами и переданы русским. Если верить оценкам ОКВ от 9 мая, по которым общая численность войск на Восточном фронте была 1 850 000 человек (и 780 622 попало в плен) плюс 200 000 человек в Курляндии и Восточной Пруссии, то пропорция как раз составит 50 %. (Очевидно, автор не имел на руках достоверных документов. Только с 1 по 9 мая 1945 г. советские войска пленили 634 950 военнослужащих вермахта. После 9 мая — еще 1 591 125. Итого с начала мая 1945 г. 2 226 075 человек. В советский плен с 22 июня 1941 по 9 мая 1945 г. попало 3 576 300 солдат вермахта и 800 000 солдат союзников Германии — всего 4 376 300 (плюс 1 591 000 после 9 мая. — Ред.). Кроме того, были еще и беженцы, число которых было невозможно установить. Морские перевозки продолжались даже после капитуляции; документ от 18 мая, озаглавленный «Балтийская обстановка», сообщает о перевозке за период между 11 и 17 мая в общей сложности 109 205 солдат, 6267 раненых и 5379 беженцев. В отчете от 21 мая приводятся дальнейшие подробности о кораблях с беженцами; в общей сложности германский флот (как военные, так и самые разные гражданские суда. — Ред.) перевез с 23 января по 8 мая 2 022 602 солдата и беженца.

Общие военные потери вермахта (с 1 сентября 1939 г. по 1 мая 1945 г.), по данным ОКВ, составили примерно 2 007 000 убитых и 2 610 000 пропавших без вести — итого

4 617 000 человек. (В 1990-х гг. исследователи вышли на следующие цифры потерь. Только на Восточном фронте вермахт потерял погибшими (убитые, умершие от ран и болезней, небоевые потери) 3 604 800. Союзники Германии потеряли здесь же погибшими 668 200. Итого 4 273 000. Кроме того, в советском плену умерло 442 100 военнослужащих вермахта и 137 800 их союзников. Общие демографические потери вермахта и его союзников в войне против СССР составили 5 076 700 (в т. ч. 4 270 700 вермахта). Однако после 2000 г. немецкими учеными во главе с историком профессором Рюдигером Овермансом проведены многолетние работы по тщательному анализу отчетностатистических документов, хранящихся в архивах Германии. В результате этих исследований было установлено, что безвозвратные суммарные потери вермахта составили

5 300 000 солдат и офицеров. Эти сведения были опубликованы в книге «Немецкие военные потери во Второй мировой войне», изданной в Мюнхене.