– Можем и не боимся.

– Тогда вперёд, нужно других освободить, а то мы много не навоюем таким составом.

За десять минут, что нам дали пигмеи на самостоятельность, наш отряд увеличился ещё на семь человек, из которых были две девушки чуть старше двадцати лет. Разбитные девахи с татуировками, в ботинках, плотных штанах и футболках, взгляды злые, а в руках у каждой уже по булыжнику. Эти не «анны каренины», под поезд в порыве чувств бросаться не будут, скорее, столкнут туда обидчиков, вызвавших у них депрессию, а перед этим ещё хорошенько попляшут на их рёбрах. А потом перед нами оказалась толпа пигмеев с духовыми ружьями и копьями. Много, человек пятнадцать. Парочка из них красовалась масками на лице и животе.

– Те, кто в масках, опасны, настоящие воины, – предупредил я всех. – Копья отравлены чем-то ядрёным, будьте осторожны.

Один из спасенных махнул рукой за спины врагов:

– Там, неподалёку от портала, я видел кучу вещей. Со всех пленников снимали и бросали – часы, браслеты, телефоны и барсетки. И там мой пистолет лежит, травматик, но мощный, мощнее «осы». Он в коричневой, кожаной, лакированной барсетке. Пистолет заряжен, там же ещё два патрона.

– Лучше бы ты «калаш» с собою носил, мужик, – не мог не внести свои пять копеек Бамс. – Или пулемёт…

– Мочи их! – во всё горло закричал я и бросил камень в противников, в левой руке держал трофейное копьё, тесак из кости с заточной кромкой был у Бамса, свой кистень он отдал кому-то из первой пары спасенных.

Через секунду на дикарей обрушился град булыжников. Далеко бросить камни, размером с половинку кирпича, никто из нас не смог, но до врагов было метров пятнадцать всего, и тем пришлось туго. Двое упали сразу с разбитыми головами, еще двое или трое спрятались за спины своих товарищей, неуклюже держа руки, которыми закрылись от оружия пролетариата, и получили серьёзные ушибы.

Залп дикарей уполовинил наше войско – дротики оказались смазаны мгновенно действующим ядом, повезёт, если не смертельным. Я, хоть и был в первых рядах, избежал ранений.

Первого из дикарей я ударил копьём в лицо. Тот попытался защититься, вскинул руки, но шилообразный наконечник легко пробил ладонь и воткнулся в глаз… где и сломался. Дальше я орудовал древком, как обычной длинной палкой.

Это было похоже на стычку диких животных. Мы выдавливали врагам глаза, рвали рты, выкручивали руки до треска в суставах и лопнувшей кожи. Мы были сильнее пигмеев, и за несколько минут весь вражеский отряд вколотили в землю.

После этого на нас было страшно смотреть, такое ощущение, что мы маньяки из голливудских страшилок или только вышли со скотобойни, где лично и без спецодежды забивали скот.

– Что дальше? – хрипло произнёс Бамс, у которого от носа до груди протянулась широкая полоса алой крови. Грыз он, что ли, кого-то? Из разбитого носа юшка совсем другого цвета.

– Других освобождать, все двери нужно открыть.

– Портал сначала взять под контроль, двери потом, – возразил владелец пистолета. Нас уцелело всего четверо – я, Бамс, «пистолетчик» и одна девица. Трое раненых стонали и пытались зажать раны, прочие были мертвы: ядовитые дротики угодили в лица и шеи, яд убил их почти мгновенно. У девчонки была сильно порезана левая щека, из раны обильно текла кровь, и девушка постоянно сплёвывала красную слюну.

– Я тоже за портал, – прошамкала она и с гримасой боли схватилась за раненое лицо.

– Тебе бы приложить что-то, истечёшь же кровью, – проявил сердобольство Бамс и тут же был послан по матушке.

– Дура, – буркнул он в ответ. – Лесбиянка хренова, мужика бы тебе, чтобы приструнил.

– Я тебя сама сейчас приструню!.. – вскинулась та, но её одернул третий наш спутник.