– Но ушли трое или четверо. Почему-то нам всем стало дурно, когда карлики подошли на несколько десятков метров, на ногах остались стоять меньше десятка, и их быстро обстреляли из духовых трубок дротиками с ядом, из тех самых, которые мы за шесты приняли. Потом часть, кому плохо стало, связали вместе и погнали куда-то в лес, не всех, кстати, всего человек пятнадцать. Привели к какому-то огромному каменному кольцу на лесной поляне, на нём ещё чудные рисунки светились, и в это кольцо затолкнули. После этого мы вышли в центре этого городка. Потом всех распихали по таким вот клетушкам, – закончил рассказ Пётр.

– А напасть, пока шли? Эти трубки всё-таки не автоматы, быстро выстрелить из них не получится. А мы крепче и больше этих пигмеев. Навалились бы толпою и всё, хана им была бы, даже со связанными руками справились бы.

– Максим, тебе хорошо говорить, когда тебя там не было. Нас палками связали, точнее к палкам привязали. Такие с рогульками, как ухват печной, вокруг шей их закрепили, к поясам верёвки ещё и руки к палкам привязали, да так хитро – концом вторым в поясницу упиралась эта палка, чуть шевельнёшься или наклонишься, так позвоночник от копчика до шеи простреливало, – ответил Пётр. – И копья у них были, короткие с тонкими наконечниками, как шила. Таким ткнёшь и большой силы не нужно, чтобы проткнуть. Ещё и травленые, наверное, или обломятся в ране из-за такой малой толщины.

– А меня взяли на переправе, – начал рассказывать Бамс. – Тоже перед темнотой тут оказался, в воде, ага, выбрался на берег, костер зажигать не стал, хотя зажигалка имелась. До утра под берегом просидел в норке под корнями. Знаете, когда вода подмывает высокие берега, и там, где самая слабая почва как бы пещерки получаются, а сверху корни кустов и деревьев торчат, укрыться в темноте можно и шум от них будет, если кто полезет. Вот я в такой пересидел до света, потом выбрался. Пару часов шёл по берегу, наткнулся на небольшую речку, впадающую в большую, стал искать брод, и вот там меня и подстрелили, когда брёл по пояс в воде, прямо в шею угодили… вот, видишь дырку? Отрубился махом, хорошо в воду спиной упал, и эти гады меня быстро вытащили. И пираний не было, тоже хорошо. Я про них уже потом подумал. И затем на носилках меня сюда притащили. Я тут, типа, старожил, первым заселили.

Бамс во время рассказа пользовался нормальным языком, без жаргонизма, так что понять его было легко. Когда он закончил, я вопросительно посмотрел на женщину.

– А меня захватили, как и Петра Григорьевича. Собралась нас группа человек пятнадцать, мужчин только трое, остальные подростки и женщины. Решили идти по берегу, когда стемнело – зажгли костёр. До утра никто не мог заснуть, двое мужчин дежурили чуть в стороне от нас, сказали, что свет костра им зрение испортит, и они ничего не увидят. А утром мимо проплыла лодка с этими пигмеями, всего пять человек, но когда подплыли поближе, то всем нам плохо стало, только те двое мужчин остались стоять. Они с палками напали на тех из лодки, но их обстреляли стрелами из своих больших трубок. Их в лодку погрузили, а нас связали и погнали в джунгли, били всё время, если кто отставал или падал. Через странное кольцо привели сюда. Ещё возле него мы не одни были, другие пигмеи и наши люди стояли, ждали своей очереди.

– Много? – поинтересовался я.

– Наших очень много – двести, триста человек… точно не скажу, извините, Максим. А карликов, то есть пигмеев, там было около тридцати. Я ещё заметила, что у некоторых на локтях или запястьях висели браслеты с кристаллами, похожими на бусы палача.

– Прям конвейер сообразили, ёпта, – сплюнул под ноги Бамс и внезапно повернулся в сторону двери, прислушался к чему-то и произнёс: – Идут сюда, хавчик, что ли, несут, – потом словно запнулся, и сглотнул и совсем тихо добавил: – Или палач идёт за жертвой. Чувак, за тобой наверняка.

От его слов во рту пересохло, и сердце забилось часто-часто. Стало страшно и стыдно одновременно. Стыдно за свой страх перед товарищами по несчастью, перед Светланой, как женщиной. И ведь почти никогда со мной такого не было, со школы изживал из себя это противное чувство, бросался в драку с хулиганами из заводского района, со старшеклассниками, стоило мне почувствовать дрожь в коленках. А тут на тебе. Или это рефлексы Марка, для которого всё это выглядит сущей чертовщиной, дают о себе знать?

Пользуясь тем, что с улицы рассмотреть что-то в полумраке помещения тяжело даже кошке, я стянул со штанов ремень и намотал его узкий конец на кулак. Пряжка на нём массивная, медная, как хорошая гирька, такой висок проломить – плёвое дело. Только бы размахнуться.

– Драться хочешь? – прошептал Бамс. – Правильное дело… ты на улицу только их вытолкни, как дверь откроют, а мы следом… только ремень спрячь, а то они увидят и обстреляют через дверь.

Через несколько секунд показалась парочка пигмеев, один из них нёс на плече что-то вроде авоськи, в которой лежали коричневые крупные шары. Второй был вооружён коротким копьём с тонким шилообразным наконечником чуть длиннее моей ладони. Кончик наконечника был измазан в чём-то чёрном, похожем на смолу.

– Отбой, боец, это хавчик, – с заметным облегчением произнёс Бамс и без сил, как мне показалось, уселся на пятую точку, поджав колени к груди.

А я так и остался стоять, зажимая в руке ремень и не веря, что всё обошлось. Только услышав резкий окрик коротышки с копьём, согнал оцепенение.

– Чувак, ты сядь, как я, и руки держи на виду, а то еще без еды оставят, – подсказал мне Бамс.

– Они нас словно свиней на убой кормят, – буркнул я, но совету последовал, не хочу, чтобы остальные остались голодными из-за меня.

– Ха, да свиней кормят по-королевски. А тут хавки столько, чтобы ноги на второй день не протянуть, – воскликнул Бамс. – Всё, не шевелись, сейчас раздача будет.

Раздачу еды осуществляла женщина, которую я опознал по лоскуткам голых грудей, висевших словно уши спаниеля, и совершенно ничем не прикрытые. От воина отличалась почти полным отсутствием украшений и одежды, только набедренная повязка и несколько непонятных пластинок в волосах. Из авоськи она достала три крупных шара и просунула сквозь прутья двери-решётки к нам. Положив на землю, следом бросила горсть мелких плодов или орехов.

За еду мы схватились сразу, едва пигмеи отошли от двери. Но едва я взялся за первый небольшой орех, как тут же разочарованно бросил тот обратно.