– Помог себе магией? – поинтересовалась Юлия.

– Конечно, дарлинг. Магия – суть управление силой, человеческим приборам неподвластной. Все эти огневики, кинетики, лекари, электрики и прочие – это только отражение способа контроля дара, концентрации на нем. Кто к чему изначально склонен. Слышала о генерале Брусилове?

– Еще бы. Большая шишка в Генштабе. Один из героев победы под Ригой.

– Знаешь, какой у него дар? Ломать технику на расстоянии. В детстве позавидовал отцу, купившему дорогие часы-хронометр. Сломал часы, не прикоснувшись к ним единым пальцем. Если б научился сосредоточиться на чем-нибудь другом, то стал бы, например, огневиком или выращивал растения подобно сказочным друидам. Да что угодно… Думаю, что мой Зеркальный Щит в состоянии получить любой сильный Осененный. Тут главное суметь контроль наладить. Я каждый день теперь тренируюсь в самом разном. В Гамбурге не мог.

Карандаш взлетел с его ладони и пронесся на расстоянии вытянутой руки от Юлии. Она попыталась его поймать, но ухватила пальцами только воздух.

– Хулиган! А если б в глаз мне угодил? Отрастил бы магией новый?

– Никогда не пробовал. Но пришлось бы. Тут цвет бы подобрать… Представь – прежний был синий, новый же – зеленый или желтый.

– Ура! Я польщена. Ты заметил, какой у меня цвет глаз.

– Я многое что замечаю. Но – извини. Пока не ладится с трансмиссией. Не могу вспомнить…

Он скомкал и сунул в карман очередной листок. Не выбрасывал, видимо, испорченные черновики считал секретными. Сжигал их в угольной печке отопления вагона.

– Ладно, милый, не буду отвлекать. Скажи одно: твоя способность предвидеть будущее…

– Не предвидеть, а получать разрозненные сведения, – поправил Федор.

– Пусть так. Эта способность – от осененности?

– Естественно. Без магии никак. После расскажу. Всему свое время.

Он снова вперился в листки. Юлия Сергеевна достала книжку и уткнулась в нее взглядом, не видя текста.

Как Федор к ней относится? Принял. Называет «дорогая». Или «дарлинг» – под настроение. Смотрит с удовольствием, но не по-детски восторженным взглядом как тот же Юрген. Скорее – с уверенностью зрелого мужчины. Иногда как невзначай касается пальцами ее руки. Потом неторопливо убирает.

В разговорах о будущем неизменно что-то обещает, оптимистическое. Но крайне неопределенно.

Черт побери, он играет со мной как кошка с мышью, начала сердиться Юлия. Да, виновата, что разорвала помолвку. Но, коль мы вместе, пусть не близки, но все равно это же признание, что мосты не сожжены, и у нас есть общее настоящее и, наверно, будущее… Так почему ни разу за три дня не сделал одной попытки ее поцеловать?!

Раз сама к нему приехала, еду с ним наедине в двухместном купе, практически как жена или любовница, это ли не сигнал к сближению? Видит же прекрасно, что его очередь делать шаг навстречу, а не прятаться за листками «чрезвычайной важности»!

Если разобраться, мог подлечить себя на день-два раньше в Гамбурге, не прячась за оправданием: не хочу обнаруживать магический дар. Они бы выехали раньше. Значит, день-два в его планах нисколько не решают. Он прекрасно мог бы сочинять свои писюльки за столом в отеле, а не в шатающемся на стыках вагоне.