По-немецки бесконечно повторяемое «великий» отдавалось как грохот сотен сапог по брусчатке: гросс, гросс, гросс…

Через неделю прилетел тревожный звоночек с Родины. Александр Георгиевич убит в результате дворцового переворота, наследников престола по нисходящей линии не оставив. Его консервативный крен пришел в противоречие с интересами многих. Михаил Георгиевич, брат усопшего и единственный законный наследник трона, отказался от престола. На весь мир прогремели его слова: «лучше быть хорошим авиатором, чем посредственным царем». Россия в одночасье стала республикой, к сожалению – неполноценной, так как не было ни парламента, ни президента, ни Конституции, их еще предстояло сваять. А к чему это привело в 1917 году в той реальности, Друг помнил слишком хорошо.

С другой стороны, у России появился шанс наверстать упущенное в техническом прогрессе при Александре IV. Зависело от того, в какую сторону двинется страна.

За завтраком на следующий день, глянув в окно на текущую реку, Федор объявил:

– Дорогая! Мне необходимо в Европу.

– Если ехать – то вместе. Ты обещал не расставаться со мной, а я не освобождала тебя от этого обещания.

Чуть полегчало. Она не уперлась по поводу самого решения об отъезде.

– Там будет опасно, дарлинг. Мы с тобой многое изменили к лучшему по сравнению с вариантом будущего, открытого мне. Увы, история упрямится, проявляет инерцию. В Германии к власти рвется Гитлер. Тот самый негодяй, встреченный мной в Мюнхене. В России заправляют делами Троцкий и Ульянов-Ленин, тоже неприятные личности. Они принесут много бед.

– О, да! – согласилась Юлия. – Троцкий, кстати, предлагал мне стакан воды. Убеждал: Федор далеко и неизвестно где, должна же сочувствующая революции барышня вдохновить товарища революционера!

Она зачерпнула ложечкой варенье из хрустальной вазочки и намазала на круассан. Могла добавить и пару ложек масла: на ее фигуре жирное и сладости не отразились никак. Точно также не оставили следов беременность и роды, а потом кормление дочки. Грудь сохранилась девичья, и это было очень, очень приятно.

– Хорошо, что ты тогда не сказала мне про его домогательства.

– Убил бы?

– Зачем? Он был полезным мерзавцем. Просто спалил бы гаду отросток, даже не снимая с него штанов. С Осененным шутки плохи.

Завтрак закончился. Мексиканка, приставленная к Софи, запихнула в нее последнюю ложку каши и дала запить компотиком. По-русски женщина не понимала и не узнала, что хозяева уедут – далеко и надолго.

– И так, коль ты приказал – едем. Когда? – поставила вопрос ребром Юлия, тонко ввернув, что Федор будто бы сам решил о ее участии в европейском вояже.

– Для начала позабочусь, чтобы здесь шестеренки вращались без нашего непосредственного руководства. Как же я рад, что ты меня поддерживаешь во всем!

Ночью, утомленный хлопотами по подготовке к отъезду и, конечно, порцией страстных ласк, не менее ярких, чем в первые месяцы близости, Федор крепко спал, посапывая и иногда вздрагивая. Видимо, смотрел какой-то бурный сон.

Юлия Кошкина поцеловала его в лоб и тихонько выбралась из-под одеяла.

Распустила волосы, собранные с вечера. Освобожденные, они упали до поясницы.

Сняла рубашку, оставшись нагой.