— Так что? — удивился я. — Нам прикажете тут ночевать?
— А почему бы нет? — пожал плечами пир. — На первом этаже есть очень даже приличная квартира. Там и переночевать, если что, не зазорно, и уйти можно по-английски, коли такая необходимость возникнет.
— Кстати, что за пацан? — Сенечка кивнул в сторону копошащегося в сторонке Мишани.
— С нами поедет, — утвердительно кивнул я. — Звать Мишаней, пройдоха и карманный вор.
— Под твою ответственность, — легко согласился Арсений. — Мне, если что, лишние качели без надобности, как, впрочем, и всем остальным. Его же кормить придется, защищать, хабаром с ним делиться. Ты вообще понимаешь, что Мишаня твой в бою реальный якорь?
— Поживем — увидим, — просто сказал я.
— Вставай, дядя, ну же, чего ты такой? — Просыпаться не хотелось, но кто-то настойчиво тряс меня за плечи, нагло вырывая из сладких объятий сна.
— Что тебе, Миша, не спится? — Я открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на чумазой физиономии нового товарища.
— Вставай, говорю, — продолжал тормошить меня мальчишка. — Неладное творится.
— А что других не разбудил? — Я сел и сонным взглядом окинул темное помещение комнаты, где почивали пир и проглот. Сенечка спал тихо, периодически всхлипывая и скрипя пружинами старого матраца. Ему явно снился кошмар. Дима же, наоборот, даже не воспользовался постелью, храпел на полу, нелепо раскинув в стороны руки и уронив автомат.
Это уже совсем никуда не годилось. Пир вызвался дежурить первым и, выбрав место поудобнее, засел около окна, с тем расчетом чтобы видеть мотоцикл и часть улицы. Теперь он спал, и спал крепко.
Сон с меня сдуло в мгновение ока. Подскочив к храпящему Диме, я попытался разбудить сначала его, а затем переключился на Сенечку, но как бы ни тормошил, как бы ни хлестал их по щекам, эффект оставался тем же, иначе нулевым.
В ноздри вдруг ударил запах, почти смрад. И как я раньше его не почувствовал. Будто сидел на полянке, розы нюхал и тут кто-то схватил за загривок да окунул в ведро с отбросами, да так что не дернуться, не вздохнуть.
— Пахнет, — снова зашептал Мишаня. Только сейчас я понял, что мальчика даже не пытался кричать. — Очень пахнет.
— И что это? — Я подхватил с пола оброненный пиром автомат и, сняв его с предохранителя, подкрался к окну. Темнота. Ни шороха, ни звука, только выворачивающий наизнанку запах и спящие беспробудным сном товарищи. Это даже не странно, это очень плохо.
— Сам не знаю, дядя. — Воришка подкрался к оконному проему с другой стороны и, осторожно выглянув наружу, тут же юркнул назад под защиту бетонной стены. — Идут, — резюмировал он.
— Кто идет? — Я снова попытался разглядеть хоть что-то в этой беспроглядной тьме, однако как ни силился, ничего у меня не вышло.
— Ты что, дядя, не видишь? — Мишаня выставил вперед палец с грязным ногтем. — Вот, рядом с фонарем, трое. Чуть дальше, за перевернутым мусорным баком еще. Их тут десятка три, не меньше.
— Что они хотят? — прошептал я и тут же понял абсурдность своего вопроса. Сначала странный сон, теперь передвижения в темноте. Тут не на блины приглашают.
— Может, энергией хотят поживиться, — не поняв моего смятения, пустился в объяснения мальчишка. — Может, обобрать хотят. Вы же сильно удивитесь, если мотоцикл пропадет, а мертвые особо возражать не будут.